Сознание человека можно «спаять» так же, как радиоприемник, если иметь перед собой схему и понимать принцип действия. Ильенков любил собирать собственные модели магнитофонов и телевизоров, часами возился с паяльником и признавался, что именно в эти часы к нему приходят самые точные и оригинальные мысли. А если наскучивали железные детали, он занимался переплетным делом. Поврежденного человека можно заново переплести, как книгу. Идентичность это производство самого себя с помощью других.
Главное отличие человека от животных – способность пользоваться языком, но язык возможен только там и тогда, где человек научается смотреть на себя глазами других людей и, в конце концов, глазами всего человечества.
В загорском эксперименте это было воплощено буквально – научить детей «видеть» чужими глазами, а в самых сложных случаях воспринимать всю внешнюю информацию через окружающих.
Сотни раз он берет их руки в свои, прежде чем они сами смогут сделать элементарный осмысленный жест. Учит мыслить пальцами, чтобы освоить рельефно-точечное чтение и затем постепенно развивать устную речь.
День за днем Ильенков занимается со слепым мальчиком, чтобы развить у него музыкальный слух.
Они запомнят его волшебником, пришедшим к ним сквозь безмолвие и тьму, чтобы учить их превращать действие в жест, жест в знак, знак в слово. Волшебником, открывшим окно знания в их наглухо захлопнутой вселенной. Этой своей работой он гордился больше всего.
Четверо его слепоглухих воспитанников, благодаря ильенковским «сенсомоторным схемам», научились говорить, писали стихи, получили высшее образование и даже защищали научные работы по психологии и математике. Подобных результатов не было до этого нигде в мире.
Кухня Ильенкова в Камергерском переулке стала одним из самых интересных интеллигентских клубов застойных лет. Со всеми полагающимися бардами, актерами Таганки, кибернетиками, методологами, писателями-фантастами, изобретателями из провинции и заграничными гостями из партизанских движений третьего мира. Но сам Ильенков на этой кухне обычно больше слушал, чем говорил и перемигивался с изумрудным богомолом, жившим тут же, на цветах. Богомола философ считал самым грациозным из тех животных, каких можно завести дома.
Когда все уставали от бесед, на «ильенковских» самодельных магнитофонах слушали Галича или «Иисус Христос – суперстар».