- Плохо дело, а, Кумо?
- Судя по имеющимся в моём
распоряжении типовым чертежам и поддающимся визуальному обнаружению
внешним повреждениям, в носовой части корабля техническая
возможность для сохранения герметичности осталась примерно в
семнадцати процентах обитаемых помещений, капитан Заварзин.
Преимущественно по правому борту, мастерские и склады
расходников.
- Иди ты! А не слишком
оптимистично?
- Вы же меня знаете, капитан
Заварзин. Разве я хоть раз на вашей памяти высказывал излишне
оптимистичные суждения?
Это да, блин! Значит, рано я
обрадовался насчёт отсутствия выживших.
- В центральной части корпуса
герметичность могли сохранить до тридцати семи с половиной
процентов помещений, - добил меня мини-гекс. – Включая дублирующую
боевую рубку. Основная, судя по косвенным признакам, полностью
разрушена.
- Хм… а в корме, получается, вообще
повреждений нет?
- По моим оценкам,
разгерметизировано до трёх процентов помещений, прилегающих к
внешней обшивке корпуса с левой стороны.
- Ладно, поверю на слово… в общем,
запускай агитацию.
- Процесс активирован, капитан
Заварзин.
Помните, я говорил, что на сей раз
подготовился к неожиданностям? И таки не соврал, да. Мало того, ещё
и приложил немалые усилия, задействовав все свои невеликие
лицедейские способности. Хотя, если верить Степанычу, получилось
неплохо. А старый слуга в этом отношении кадр проверенный, я его
критические высказывания в адрес собственных потуг ещё со старших
классов школы забыть не могу. Про Рин-сана вообще молчу – тот
впечатлился до такой степени, что даже от шуточек воздержался.
Лизку пробило на слезу, равно как и механика Мягкова (семейное у
них, что ли?), и только Рин-тян осталась к моей проникновенной речи
равнодушной – ребенок, что с неё взять?
Но самой высокой оценкой оказались
слова Ульриха Ценкера, которому я дал просмотреть запись сразу
после Степаныча и кэпа. А сказал он буквально следующее: «Алекс,
если бы капитан фон Клейн это увидел сразу после возвращения в
реальность, он бы сильно задумался, стоит ли связываться с
начальством». А когда я переспросил, уверен ли он, бывший
корветтен-капитан не поленился позвать неразлучную троицу – Краузе,
Швиммера и Вайса – и испытать «агитационный материал» ещё и на них.
И снова с аналогичным результатом. И если Степаныча ещё можно было
обвинить в предвзятости, поскольку он являлся соавтором речи, то
про дойчей этого точно не скажешь.