– В жизни человека есть много других переходов, – говорит Кирилл. – Мальчик становится юношей, девушка становится матерью. Пройдя через переходный возраст, мы становимся взрослыми. Каждый переход – маленькая модель Главного Перехода, о котором я говорю и который нас всех пугает. Этот страх так велик, что мы стараемся не думать о нем, и цель жертвоприношений – не дать живым забыть, что они станут мертвыми. Каждый небольшой переход – например, из неженатого состояния в женатое – сопровождался жертвой, сознательно вызванным Главным Переходом. Воины отправлялись на войну – и приносили в жертву прекрасную девушку, чтобы помнить о том Главном Переходе, который их ждет. И, конечно, эта жертва была добровольной.
Жаль, что Гоши нет, думает Ника. Вот бы кому понравилось! Все сразу становится на свои места: ну да, жертва сопровождала любое важное событие в жизни древних не только потому, что напоминала им о Главном Переходе, как его называет Кирилл, но и давала силы, вдохновляла. Людям как будто говорили: смотрите, этот человек только что совершили такой сложный переход – неужели вы не справитесь с таким пустяком как далекое путешествие или рождение ребенка?
– И еще одно, – говорит Кирилл. – Жертвоприношения служили основой древней экономики. Существуют данные, что при любом жертвоприношении выделяется энергия, связанная с переходом. Можно сравнить это с химической реакцией – чем более крепкие связи рвутся, тем больше энергии выделяется. А какие связи крепче связей живых с их близкими, с самой жизнью? Поэтому можно предположить: жертвоприношения служили источником энергии, необходимой для развития мертвых технологий, которые потом заимствовали живые.
Что он говорит? ужасается Ника. Он что, забыл: официально считается – мертвые заимствуют наши технологии, а не наоборот. Что сейчас начнется – страшно подумать!
Но Михаил Владимирович молчит, а Кирилл, будто прочитав мысли Ники, продолжает:
– Разумеется, речь идет о временах до Проведения Границ. С тех пор все решительно изменилось – хотя вполне возможно, что некоторые трагические события последних шестидесяти лет тоже были масштабным жертвоприношением.
Тут историк приходит в себя.
– Что ты имеешь в виду, Потоцкий? – спрашивает он, и Нике кажется, что голос его чуть дрожит.
– Конечно, войну, Михаил Владимирович, – отвечает Кирилл. – Разве мы знаем что-нибудь более трагическое, чем война? Какие же еще события я могу иметь в виду?