После аудиенции у князя с баржей, нагруженной камнем, битым кирпичом вперемежку с уцелевшей плинфой и кусками известняка, последовал мытарь, который должен был сосчитать душ и оценить имущество, с коего полагался налог. Дорога для него была знакома. На верхнем Соже стояли замки-усадьбы местных феодалов, так сказать, ближняя ко двору знать. Ковшары, Воищина, Колычёвское, Бобыри – везде он побывал в своё время. Тут всего-то вниз по реке на пару десятков вёрст, но даже не дойдя до причала, чиновник удовлетворился малой мздой и не поехал. Если б на телеге да по накатанной дороге на Мстиславль, он бы с радостью, а качаться два дня на лодке – увольте, возраст не тот. Но если серьёзно, всё уже давно было решено и сосчитано. Боярин из Мурманска был признан подданным князя смоленского, о чём указывала соответствующая грамота, написанная единым текстом без знаков препинания. Взятками на Руси решалось всё. Так было, так, видимо, и будет.
4. Новгородский купец и месть киевлянина
Смоленская пристань гудела. Новгородский купец, торгующий заморским товаром, давеча наделавшим столько шума на рынке города, скупал булыжники. Куна серебра за возок, наполненный камнями, размером с голову человека. Деньги на земле валяются, где такое видано было? Горожане отправляли своих детей собирать камни, подростки сколачивали ватажки и, умыкнув телегу со двора, работали на свой страх и риск, подбирая всё, что плохо лежит. Через день город облетела весть, что на торгу появились кубки из прозрачного камня, под названием «стаканы». Люди приходили, приценивались, но покупать отказывались. Те, кто не мог похвастаться богатством, использовали деревянную или керамическую посуду. Зажиточные предпочитали пить из серебра, а ценителей изящества пока не попадалось. Расстроенный Пахом выставил перед лавкой приказчика и заставил его попивать из стакана морс на виду у всех. Должного действия реклама не произвела, было продано две штуки приезжему киевлянину, и всё.
Однако события приобрели несколько криминальный оборот. Перед закрытием рынка, лавку навестил тот самый киевлянин, его заинтересовала подзорная труба. Торг не принёс результатов, однако ночью бдительная стража, прикормленная Пахомом, схватила шайку воров. Рядовой, казалось бы, случай, ан нет, в главаре бандитов Ильич опознал своего покупателя. После непродолжительного мордобоя выяснилось, что струг, использовавшийся для складирования камней, киевлянину был очень знаком. Да настолько, что когда-то принадлежал ему. Пахома пасли несколько дней, готовясь отомстить за побитых разбойников ограблением и поджогом торгового места купца. Всё ждали, когда звонкого серебра в лавке насобирается достаточно, да невтерпёж стало. С утра воскресенья, как было принято, при всём честном народе ожидалось судилище. Накануне Ильич целый вечер готовился, обдумывал речь и примерял ярко-жёлтую шёлковую сорочку с новыми, очень прочными портками синего цвета. Штаны были превосходны, только вот зачем нашивать дополнительные лоскуты материи на тыльную часть, купец понять не мог. Рубаха-то навыпуск, лоскутов с медными заклёпками не видно. Так и не придумав как выставить напоказ задние накладные карманы, Пахом Ильич затушил огарок свечи и улёгся спать. Только утром на суд Ильича так и не вызвали, судить стало некого. Киевлянин сбежал из поруба, а двое задержанных подельников скончались на дыбе при допросе.