– Что это у тебя? – внезапно спросил князь Юкайгин, указывая на
длинную, уже зажившую царапину на левой ладони Кенета.
– А это когда я на балконе кровь отмывал, – пояснил Кенет. – Там
такая загогулина есть, вот я об нее и оцарапался. Совсем немного,
кровь почти и не текла. Ерунда это, ваша светлость. Уже зажило.
Мнение об избалованных дворцовых слугах, столь небрежно
выполнивших свою работу, Кенет решил не высказывать: зачем
навлекать на них неприятности?
– Ерунда, – странным задумчивым голосом протянул Юкайгин. –
Значит, оцарапался до крови?
Кенет растерянно кивнул.
– А я-то думал, титул какой-нибудь... "Победитель смерти"... или
что-нибудь в том же духе... но это лучше любой награды, которую я
только мог измыслить! И получилось само собой.
Кенет непонимающе взглянул на князя. Да что такое, в конце
концов, получилось само собой? И когда только с ним перестанут
говорить загадками!
– Вы смешали свою кровь, – торжественно объявил князь
Юкайгин.
Кенет тихо охнул. Акейро расхохотался в голос. Так свободно и от
души он смеялся нечасто.
– Тебе, кажется, не понравилось, что я назвал тебя старшим
братом? – отсмеявшись, спросил он. – Ну, тогда побудешь младшим для
разнообразия.
– Не годится, – возразил князь Юкайгин. – Это ведь он спас вам
жизнь, а не вы ему. Так что младшим братом, ваша светлость, будете
именно вы.
И пока князь Юкайгин скреплял их кровное побратимство, нарекая
Кенета старшим братом, а Акейро младшим, Кенет преисполнился
спокойным торжеством, сам не зная, почему. Ведь не оттого, что
назван старшим. И не оттого, что нечаянно сделался побратимом
самого наместника. Он не задавал себе вопроса, откуда пришло это
непонятное чувство, а молча наслаждался им. Между тем дело обстояло
просто. Предательство Кайрина задело Кенета сильнее, чем он готов
был себе признаться. То, что он по доброй воле покинул дом, а
значит, и Кайрина, мало что меняло. Теперь же у него есть брат,
который никогда его не предаст.
– И все же я не хотел бы отпускать вас с пустыми руками, –
произнес Юкайгин, и из-за непривычного "вы" Кенет не сразу понял,
что к нему-то и обращался старый князь. А когда понял, ответил
согласием: на сей раз речь шла не о награде, а о подарке, и притом
от чистого сердца. Отказаться – значило обидеть князя, а то и
унизить. И в сумерках, когда Акейро по настоянию князя лег спать
пораньше, чтобы не подорвать ко всеобщему огорчению свое с таким
трудом обретенное здоровье, князь Юкайгин повез Кенета к себе.