и восстановление религиозной власти католической церкви. Французских баронов, присоединившихся к походу, интересовала возможность приобрести новые земли, богатства и торговые преимущества, подавив упорную независимость южной знати.
Хотя Крестовые походы прочно вросли в жизнь христианского сообщества начиная с XI века – и во время Четвертого крестового похода при осаде крепости Зара крестоносцы обратились против своих собратьев-христиан, – но впервые священная война была открыто объявлена христианам, причем на европейской земле. Преследование катаров непосредственно привело к созданию в 1233 году инквизиции под эгидой черного братства доминиканцев.
Какие бы религиозные мотивы ни вдохновляли католическую церковь и некоторых из вождей крестоносцев, таких как Симон де Монфор, в конечном счете это была захватническая война и переломный момент в истории того, что теперь стало Францией. Это означало конец независимости Юга и уничтожение множества традиций, идеалов и обычаев южан.
Термин «крестовый поход», как и термин «катары», не используется в средневековых документах. Армия именуется Воинством – «l’Ost» на окситанском. Однако, поскольку оба термина вошли ныне в обиход, я иногда использую их для упрощения рассказа. Более подробные сведения о языке того времени помещены в конце книги вместе с кратким словарем. В тексте книги выделены курсивом слова, поясненные в этом словаре.
И познаете истину, и истина сделает вас свободными.
Ин. 8: 32
История – это прожитый роман, роман – это история, которую можно было бы прожить.
Э. и Ж. де Гонкуры
Потерянного времени не вернуть.
Средневековая окситанская пословица
1
Пик Де-Соларак, горы Сабарте, Юго-Западная Франция
Понедельник, 4 июля 2005 года
Тонкая ниточка крови стекает по бледной коже на внутренней стороне предплечья – красной строчкой по белой ткани.
Сперва Элис принимает ее за муху и не обращает внимания. Мухи на раскопках – неизбежное зло, причем по непонятной причине чем выше в горы, тем больше мух, а она работает высоко над основным раскопом. Потом капелька крови плюхается на голое колено, взрываясь, как фейерверк в ночь Гая Фокса.
Тогда она поднимает глаза и замечает, что порез на локте снова открылся. Ранка глубокая и никак не хочет заживать. Элис со вздохом прижимает полоску пластыря и туже затягивает бинт. Потом – все равно никто не видит – слизывает с запястья красную струйку.