– Извини, бычий хвост закончился, – сказал я. – Есть гратен, но он в мусорном ведре.
– Ничего, – откликнулся Вик. – Я не голоден.
Нина жестом позвала меня на кухню помочь с так называемым десертом. О том, что подавать на сладкое, в нашем доме неизбежно спохватывались в последнюю секунду, и этот раз не был исключением: всем по шарику покупного мороженого “Чао Белла” с беспомощно воткнутой в него пластинкой козинака. Я восполнил бедность воображения в этой области, уделив больше внимания, чем обычно, выбору вин: сансер к салату, мускулистая риоха к бычьему хвосту и австралийский мускат под названием “Лилли-Пилли” к мороженому.
Нина налила себе очень полный бокал последнего и принялась опустошать его быстрыми, жадными глотками.
– Эй, – сказал я. – Это же один сахар. Прыгать будешь.
– Я и так дерганая.
– Я уж вижу. Но почему? Точнее – паа-чее-муу? – спросил я, имитируя акцент Баюл.
– Не знаю. Кофе перепила.
Причина была явно не в этом. Один из обреченных антигероев Мартина Эмиса, представляясь читателю, выдает следующий перл: “Я закурил еще одну сигарету. Если я специально не извещаю вас об обратном, я всегда курю еще одну сигарету”. У моей жены были похожие взаимоотношения с кофе – я никогда не замечал чашки у нее в руке, только периодическое отсутствие оной. Нине удавалось соединять в себе черты гурмана и наркомана. Она была обстоятельна и требовательна в инструкциях по приготовлению капучино (сначала пена, почти без молока, потом двойной эспрессо, влитый в пену, а не наоборот), громко восторгалась “балансом” хорошо обжаренной арабики, презирала “Старбакс” и т. д. – с одним исключением: без первой утренней чашки Нина была неспособна на какие-либо осмысленные действия. Форма доставки кофеина значения не имела. Во время наших путешествий я видел, как она закидывается дегтеобразной жидкостью из закопченных бидонов на бензоколонках, фундучно-малиновыми ужасами в придорожных буфетах, кофе из банковских фойе, кофе из автоматов, кофе с прошлого вечера. Нина была единственным известным мне человеком, который покупал – и пил – “Манхэттенскую особую”, древнюю кофейную колу, которую в некоторых лавках все еще держат в силу привычки или ностальгии. В отсутствиe других вариантов, подозреваю, она не побрезговала бы просто сгрызть горсть зерен.