Себастьян хотел, чтобы Родерик горел, как он сам несколько минут назад. А вместе с ним и те люди, для которых он был лишь товаром, а вовсе не человеком. Он слышал их мысли, планы на себя, видел их глазами собственное будущее — кровь, смерть, лицо женщины, застегивающей на его руке серебряный браслет. Что ж, не считая загадочной незнакомки, они получили всё, о чём думали. Даже золото свое оставили при себе — монстр заставил их глотать рассыпавшиеся монеты одну за другой.
Когда в дом вернулась Сэра, остановиться он уже не смог. Она просто не выдержала чудовищной силы, обрушившейся на нее; успела только позвать его и Родерика по имени, прежде чем…
Прежде чем его маленькой сестренки не стало.
Ей было всего восемь, и она уж точно не желала ему зла, в отличие от отчима и его денежных друзей.
— Я не мог этого сделать… — прошептал он, уставившись в потолок. Замотал головой, вцепившись в волосы. — Я не мог убить её. Только не её.
«В войне потери среди мирного населения неминуемы», — прозвучала в голове фраза из давно прочитанной книги.
Монстр книг не любил.
За раздумьями о своей личности — о том, кто их них более настоящий, — Себастьян не заметил, как уснул. Просто в один момент провалился в душное марево кошмара — впервые за долгое время красочного, яркого и слишком реального.
Вокруг него снова полыхало пламя, кто-то очень злой снова кричал о смерти, оглушая и заставляя зажимать уши. Бессмысленно — никогда еще не помогало. Себастьян беспомощно огляделся, ища взглядом сестру. Она где-то здесь, в этом доме; быть может, сейчас её удастся…
— Выпусти меня! Выпусти, выпусти! — знакомый голос оглушил, испугал даже; магия потекла в пальцы охотно, как и всегда делала это во время опасности.
— Нет, нет, здесь же Сэра, нельзя…
— Выпусти меня, ну же, зануда!
«Что?»
Себастьян моргнул и увидел перед собой… самого себя, с глазами черными настолько, что не видно даже белков, окруженного тенями и очень, очень злого. Отражение — неправильное, ненастоящее — открывало рот, говоря что-то, но Себастьян, сколько ни силился, не мог услышать. Он протянул руку, то ли желая прогнать, то ли ударить его, но пальцы прошли сквозь пустоту. Зато теперь он смог услышать голос — нет, крик — своего близнеца:
— Проснись! У нас гости!
Себастьян распахнул глаза, на этот раз по-настоящему, и понял, что находится не в кровати, а перед дверью. За которой — он чувствовал это, видел, отчего-то чужими глазами, — уже корчился в предсмертных муках один из охранников.