Вот так в конце сороковых годов собрался кружок, который позже в истории литературы станет именоваться «прутковским». Но тогда этого названия еще и в помине не было. А было просто молодое озорство или, как тогда говорили, «практическиешутовства».
Академик Н. Котляревский приводил не один пример «проделок невинного, но все-таки вызывающего свойства» : «Рассказывают, как один из членов кружка ночью, в мундире флигель-адъютанта, объездил всех главных архитекторов города С.-Петербурга с приказанием явиться утром во дворец ввиду того, что Исаакиевский собор провалился, и как был рассержен император Николай Павлович, когда услыхал столь дерзкое предположение».
Ныне с полной уверенностью можно сказать, что начало шутливому творчеству было положено летом 1849 года, когда молодые Жемчужниковы проводили лето в своем орловском имении Павловке. Александр Жемчужников сочинил басню «Незабудки и запятки». Эта форма «стихотворной шалости» пришлась по вкусу братьям. При содействии Алексея Жемчужникова были «составлены басни »: « Цапля и беговые дрожки », « Кондуктор и тарантул ». Дальше – больше. В Петербурге к молодым сочинителям присоединился Алексей Константинович Толстой.
После скандальной премьеры «Фантазии» решено было передать сочиненные басни сотруднику Некрасова и совладельцу журнала «Современник» И. И. Панаеву. Сделал это Владимир Жемчужников, который и в дальнейшем будет осуществлять связь нарождавшегося поэта с печатью. Панаев помещал в журнале фельетоны и заметки за анонимной подписью «Новый поэт». И уже в ноябре 1851 года он писал: «Вообще нынешний месяц я завален стихотворениями, которые слетаются ко мне со всех концов России на мое снисходительное рассмотрение. При самом заключении этих заметок, я получил три басни, с которыми мне непременно хочется познакомить читателей» . Он поместил в журнале упомянутые нами три басни без подписи и добавил: «Эти басни заставили меня очень смеяться, чего желаю от всей души и вам, мой читатель».
И уже в январе следующего года знаменитый писатель А. В. Дружинин в своем «Письме иногороднего подписчика о русской журналистике» посвятил неведомому сочинителю несколько страниц, начав так: «Басен этих нет возможности прочитать, не выронив книги из рук, не предавшись самой необузданной веселости и не сделавши несколько энергических возгласов…»