– Где же вы познакомились?
Когда в моей жизни возникает стрессовая ситуация, я всегда стараюсь сбить напряжение шуткой. Мой черед настал, решил я. И не устоял. Придвинул стул поближе к священнику и начал:
– Вы, наверное, слышали, святой отец, что я агент ФБР. Но не знаю, говорила ли вам Пэм, кто она сама.
Я двигал стул к нему все ближе и ближе и неотрывно смотрел в глаза, как привык на допросах. А к Пэм не поворачивался, потому что совершенно не представлял, как она на все это реагирует.
– Мы познакомились в забегаловке под названием «Гараж Джима» – баре с эротическими танцами без лифчика. Пэм там работала танцовщицей и в этой роли была совсем недурна. Но что привлекло мое внимание – она работала с такими круглыми витыми нашлепками на каждой груди и заставляла их вращаться в противоположных направлениях. Честное слово, было на что посмотреть! Пэм хранила мертвое молчание, видимо, не зная, что сказать. А священник слушал со все возрастающим вниманием.
– Так вот, святой отец, они вращались в противоположных направлениях все быстрее и быстрее, и вдруг одна нашлепка полетела в публику. Все принялись ее ловить, а я прыгнул выше других, схватил и отнес Пэм. И вот сегодня мы здесь.
Священник сидел с широко раскрытым ртом, и я видел, что он верит каждому слову. Я оборвал свой рассказ и расхохотался, как когда-то во время доклада по несуществующей книге в школе.
– Вы хотите сказать, что все это неправда? – удивился священник. Пэм тоже прыснула. Мы тряслись от душившего нас смеха. Не знаю, испытал ли при этом священник облегчение или неловкость.
Моим шафером был Боб Мак-Гонигел. Утро в день бракосочетания выдалось дождливым и пасмурным, и мне вздумалось поразвлечься. Я заставил Боба позвонить Пэм и спросить, не объявлялся ли я. Она, конечно, ответила «нет». Боб предположил, что поскольку накануне вечером я не пришел домой, то, по-видимому, струхнул и решил отказаться от свадьбы. Но тут же расхохотался, и все вздохнули с облегчением. Теперь я сам не могу поверить, насколько уродливым было мое чувство юмора. Но тогда меня насторожило отсутствие бурной реакции со стороны невесты. Потом она объяснила, что была настолько замотана всяческими приготовлениями и так беспокоилась, чтобы от сырости не развились ее локоны, что исчезновение жениха показалось ей пустячным делом.