– А ну, встать! – тихо и весело произнес маг.
"Да он же забьет меня насмерть, – понял Кенет. – Даже магию в
ход пускать не станет. Просто забьет. Я ведь воин без году неделя,
а его опыту больше восьми сотен лет, и мне с ним одному не
справиться. Одному..."
Кенет попытался встать, и новый удар швырнул его лицом в
пыль.
– На-а-оки! – простонал в отчаянии Кенет, откатываясь в сторону
от вездесущего посоха.
И Наоки появился – бледный от гнева, с обнаженным мечом в руке.
Он быстро озирался, словно в поисках кого-то.
– Не ищи меня, я здесь! – засмеялся Инсанна.
Серый его плащ с неуловимой для взгляда быстротой сменился синим
хайю. Посох раздвоился, заблестел, и мгновением позже Инсанна
перебросил в левую руку из правой уже не второй посох, а тяжелый
меч. Инсанна взмахнул обоими мечами и принял боевую стойку с
издевательской нарочитой небрежностью.
С появлением Наоки Кенет немного опомнился. Опыт опытом, но
человеческое тело остается более или менее человеческим даже у
древнего мага, и пределы его воинского искусства существуют, и
бороться с ним можно. Не будь Кенет так ошарашен появлением
настоящего Инсанны, он не был бы так жестоко избит. Все-таки он
своего страха испугался. Но теперь Кенет был не один, и ему стало
легче: страх жив одиночеством. Не всегда, но как правило. Даже в
толпе страх жив одиночеством.
Кенет и Наоки бросились на страх одновременно. Кенет отчего-то
не опасался, что стальной меч мага перерубит его деревянный. Сон
есть сон, а во сне сталь вовсе не обязательно рубит дерево.
К сожалению, во сне слишком многое происходит не так, как наяву.
Инсанна был один, и двоим воинам наяву выпало бы нападать, а ему
защищаться. А здесь, внутри сна, Кенет и Наоки сами были вынуждены
защищаться. Они рубились, стоя спиной к спине, потому что Инсанна
нападал на них сразу с двух сторон. Он не раздваивался, но тем не
менее каким-то непостижимым образом оказывался сразу с обеих сторон
одновременно. Давалось ему это не так чтобы очень легко, но все же
без особого труда. Он ведь на самом деле не здесь, он где-то
далеко, и сил у него немерено, а у Кенета и Наоки силы обычные,
человеческие. Он не здесь, и они не могут достать его
по-настоящему, а он дождется, покуда сопляки выдохнутся, и прирежет
их. Наоки и Кенет уже изранены, и раны их обильно кровоточат, хотя
и неглубоки. А могли бы оказаться и поглубже, стоило Инсанне
захотеть. А он и не хочет. Ему торопиться некуда. Давненько он так
не развлекался.