– Зосенька, – начал было миролюбиво отец, но она его перебила:
– Кто вчера уверял меня, что Дона пальцем не тронут? Кто?
Геннадий Трофимович растерянно огляделся – присутствующие старались не смотреть ни на него, ни на Зосю, но ему было не по себе: выслушивать упреки при посторонних, пускай даже от родной дочери…
– Пойдем спокойно потолкуем, – предложил отец миролюбиво, направляясь к двери.
– Иди, иди, – тихонько подтолкнула подругу Марина Юрьевна.
Зося повиновалась.
Разговор с отцом состоялся в спальне. Интимный уголок Киреевых был обставлен не менее шикарно, чем гостиная. Спальный гарнитур из карельской березы, во весь пол вьетнамский ковер ручной работы, на стене – текинский. На нем разместилась великолепная коллекция старинного кавказского холодного оружия. Ножны кинжалов и шашек были отделаны серебром, узорами, эмалью и полудрагоценными камнями.
На тумбочке у двухспальной кровати стоял телефонный аппарат в стиле ретро.
– Понимаешь, мне твердо обещали замять, – понизив голос, с ходу начал Геннадий Трофимович.
– Ничего себе – замяли! – всплеснула руками дочь. – Заманили Дона в областную прокуратуру, надели наручники, бросили в воронок и – в тюрьму! К уголовникам!
У Зоси вновь хлынули слезы из глаз.
– Ну-ну, – положил ей руку на плечо отец. – Не заводись.
– Посмотреть бы на тебя, если бы к тебе ворвались с обыском! – зло сбросила его руку Зося. – А понятыми знаешь кто были? Сосед и соседка снизу! Мымра, которая меня ненавидит. О-о! – трагически протянула дочь. – Представляю, с каким злорадством сейчас обсуждает нас весь дом!
– Плюнь ты на соседей, – бодрячески посоветовал Геннадий Трофимович. – На чужой роток…
– И это говоришь ты! – аж задохнулась Зося. – Ты, мой отец! Как ты мог допустить до такого срама? Мало того что обшарили везде, так еще вещи описали! Даже это. – Она распахнула дверцы платяного шкафа, плотно увешанного одеждой.
– Это уж слишком, – побледнев, охрипшим голосом проговорил отец.
Но дочь, казалось, не слышала его. На нее опять накатил приступ истерики. Сдернув с вешалки парадный мундир мужа, она пыталась порвать его. Но ничего не выходило. Тогда Зося сорвала со стены клинок и принялась остервенело кромсать гордость мужа.
– Ты с ума сошла! – бросился к ней отец.
– Не хочу видеть! Не хочу! – повторяла Зося, терзая мундир. – И пусть вся проклятая милиция провалится в тартарары! Вся!