Шаг в сторону. Поворот. Удар крестовиной. И череп этого «балахона» оказался пробит кильоном эфеса. А злодей вздрогнул и обмяк, норовя вырвать клинок у Всеволода из рук.
Рывком освободив оружие, парень скривился, но промолчал. Как бы это глупо ни звучало, но убивать «балахона» он не хотел. Во всяком случае, до тех пор, пока не расспросит о том, что здесь вообще творится. А тут такая подстава.
Он огляделся. Было тихо. Противников больше не наблюдалось. Размётанные по полу склепа кости не подавали признаков жизни, то есть не шевелились. «Балахоны» тоже. Оставались пленники. Но их можно было освободить и чуть попозже. Тщательно вытерев оружие, Всеволод вернулся к центральному саркофагу. И положил двуручный меч обратно. А потом буркнул, обращаясь к трупу:
— Спасибо. Хороший меч.
Сева прекрасно знал, что труп мёртв и вряд ли услышит. Но ему почему-то захотелось это сказать. Сказать. Словно что-то дёрнуло его за язык, заставляя. Сказал и замер, потому что из-за спины послышались хлопки. Редкие. Слабые. Но вполне различимые. Парень обернулся и увидел призрака, который аплодировал. Ну или кто это был. Полупрозрачный субъект с сильно размытой внешностью.
— А я всё гадал — выполнишь ты своё обещание или нет, — прошелестел призрак едва различимым голосом. — Ты смелый парень. Никогда бы не подумал, что кто-то решится взять оружие из рук мертвеца в его погребении. Не боишься проклятья?
— Там, откуда я пришёл, что магия, что проклятья есть только в сказках.
— Почему же ты вернул меч?
— Захотелось. В могилу обычно кладут либо что-то бесполезное, украшенное до тошноты и безвкусицы, дабы показать высокое положение покойного при жизни. Либо то, что он очень любил. Этот меч не выглядит разукрашенной безделушкой. Значит, для тебя он был дорог.
— А для тебя?
— Я хотел бы вернуться домой, — перевёл тему Всеволод.
— Никто не сможет вернуть тебя домой, — прошелестел голос призрака. — Поисковое заклинание работало три часа. Это значит, что ты из какого-то очень далёкого мира. Более того — неизвестно какого. А с каждым поисковым шагом их количество увеличивается многократно.
— Вот ведь … — грязно выругался Всеволод и, прислонившись к саркофагу, стёк по нему на пол. Меж тем призрак продолжил: