Впрочем, у миротворцев всегда остаётся вариант астероидной бомбардировки, как, бишь, она правильно называется на дипломатическом языке. Гуманитарный метеоритный дождь? И умение исчезать с глаз никому не поможет. Что сказал Легерт, когда Морелли заметил, что юморок у начупра внешней безопасности покойницкий? «Джанкин, – сказал он, – в моём распоряжении одна станция связи, три ракетных крейсера и шестьдесят истребителей класса «Фактор», и всё это добро списано в утиль ещё при императоре. Если б у меня не было чувства юмора, я бы, наверное, застрелился».
«Так и живём, – заключил Николас. – То ли миротворцы на голову свалятся, то ли Манта сожрёт изнутри. Лучше об этом не думать, а если нельзя не думать, то смейся».
Вдали показалась стройная тёмная фигура. Николас поднял подбородок, вглядываясь в дождевую дымку.
Через площадь быстрым летящим шагом шёл командир части.
Ему, несомненно, доложили с КПП. О своём прибытии Николас заранее не известил – как-никак, по легенде это была внеплановая проверка. Что-то Эрвин подумает на его счёт… «Мы договаривались действовать сообща, – напомнил себе Николас. – Я здесь по делу».
Он выпрямился и положил руку на дверь машины, чувствуя, как улыбка притрагивается к уголкам губ. «Ожившая лучевая винтовка? Я сравнивал его с винтовкой, – подумал Николас, – но тогда он стоял неподвижно. Чёрный волк или чёрный пёс, грозный страж… Какой красивый человек, рождаются же красивые люди…»
Он шагнул навстречу, и Фрайманн перешёл на бег.
Конец ознакомительного фрагмента.