– Завтра утром. Она придет сюда пораньше. Я дал ей экземпляр «Нравственных историй» миссис Барбо, чтобы произвести впечатление на ее отца, но эту книгу мы оставим. Я хотел бы, чтобы для начала она почитала Эзопа. Он очаровывает воображение и наставляет ум. Будут там и кое-какие трудные слова – их я изъясню.
– Я зайду за ней завтра вечером в шесть, – сказал Дэниел Уэстбрук.
– Но ведь это означает, что вы не сможете прийти на пиесу.
– Пиеса? Что за пиеса?
– «Скиталец Мельмот». Это последняя вещь Каннингема. Открывается завтра вечером. Впрочем, постойте. Если вы, Дэниел, отвезете ее домой в кебе, то успеете встретить нас перед входом в театр.
– Я не приучен к кебам, – сказал Уэстбрук.
– Вот. – Биши вынул из кармана соверен. – Не пропускать же вам драму.
Мне ясно было, что принимать соверен Уэстбруку не хотелось – он сделался неловок и смущен. Биши тотчас же это понял и пожалел о своем естественном порыве.
– Или же вам приятнее было бы провести вечер с сестрой?
– Полагаю, что так. Да. – Уэстбрук отдал соверен Биши. – Вы поступаете щедро, сэр, но, говоря начистоту, к щедрости я не приучен. Сестра моя более достойна ее.
– Все мы недостойны, – сказал Шелли. – Вы же, Виктор, обязательно должны прийти. Вкусим ужасов сполна.
Я согласился и вскоре распрощался с ним. События этой ночи страшно утомили меня. Уэстбрук проводил меня до Бернерс-стрит, ибо, по его словам, мне, чтобы пройти через Сохо, требовался местный провожатый. Услышав шум гулянья поблизости, я инстинктивно отпрянул в сторону.
– Любите ли вы Лондон? – спросил он меня.
– Я плохо его знаю. Он возбуждает во мне интерес.
– Отчего же?
– Жизнь его исполнена энергии. Здесь возможно почувствовать себя частью хода современности. Частью великого дела. Я родом из уединенных краев, где подобные вещи в диковинку.
– Я слышал, вы говорили, что вы из Женевы.
– В некотором смысле – да. Но Женева город небольшой. По сути говоря, я из альпийской местности, где мы привыкли бродить среди гор. Одиночество у нас в крови.
– Как я вам завидую!
– Неужели? Никогда не думал, что это положение может вызывать зависть.
– Оно придает вам силы, мистер Франкенштейн. Оно придает вам воли.
Удивленный этим, я, пока мы переходили Оксфорд-роуд, молчал.
– У нас в Женеве нет газовых фонарей.
– Это новшество. И все-таки удивительно, как скоро привыкаешь к этому яркому свечению. Видите, какие густые тени оно отбрасывает? Поглядите, какая тень тянется от вас по стене! А вот и ваша улица.