Мисс Эллисон кашлянула.
– Плата за услуги детективных агентов, – заметила она, – будет странно смотреться в годовом отчете.
– Думаю, это разрешимо, – сказала Гарриет. – Я лично знаю это агентство. Возможно, плата и не потребуется.
– Это неправильно, – сказала ректор. – Работа конечно же должна оплачиваться. Я готова взять расходы на себя.
– Так тоже неправильно, – возразила мисс Лидгейт. – Разумеется, мы на это не согласимся.
– Может быть, я сначала спрошу о размере гонорара? – предложила Гарриет. Сказать по правде, об этой стороне дела она ничего не знала.
– Спросить не помешает, – согласилась ректор. – Между тем…
– Я хотела бы предложить, – сказала декан, – оставить все это дело на рассмотрение мисс Вэйн, поскольку она единственная в этой комнате вне подозрения. Возможно, на свежую голову ей придет какая-нибудь мысль, и с утра она вам ее изложит. Или не с утра – ведь с утра у нас церемония открытия и визит лорда Оукаппла, – а в какое-нибудь другое время.
– Хорошо, – сказала Гарриет в ответ на вопросительный взгляд ректора. – Так и решим. И если я придумаю, чем могу быть вам полезна, то сделаю все, что в моих силах.
Ректор поблагодарила ее.
– Мы все понимаем неловкость нашего положения и постараемся как можно скорее решить это дело. И еще: что бы ни думала и ни чувствовала каждая из нас, совершенно необходимо отгонять все смутные подозрения и стараться не говорить ничего такого, что звучало бы как обвинение. Ничто так не разрушает научное сообщество, как атмосфера взаимного недоверия. Со своей стороны повторю, что всецело доверяю каждому члену профессорской. Я буду стараться сохранить непредвзятость ума и вас, коллеги, призываю к тому же.
Доны с этим согласились, и встреча окончилась.
– Что ж, – сказала декан, когда они с Гарриет шли по направлению к Новому двору, – в жизни еще не была на таком неуютном собрании. Дорогая моя, вы бросили бомбу!
– Боюсь, что да. Но что мне было делать?
– Разумеется, нечего. Боже мой! Легко ректору говорить о непредвзятости ума, но мы теперь будем отчаянно гадать, что думают о нас коллеги и не даем ли мы повода заподозрить нас в сумасшествии. Вот эта-то подозрительность – самое страшное, понимаете?
– Понимаю. Кстати сказать, я наотрез отказываюсь подозревать вас. Уж вы-то в высшей степени в здравом уме. Вы самый здравомыслящий человек, кого я встречала.