– Сотник, так каково? – это уже кто-то другой, не Ждан встрял. – Мягко поди?
– Твёрдо, – нехотя ответил Ярослав. – Она меня так о землю приложила, что мне не до статей её было. В ушах звенело, хребтина болела… Не до того было, говорю ж!
– Га-га-га! – как жеребцы заржали воины. Даже с борта галеры свесились – узнать, что случилось.
– Так ты поддался или нет? – пристал Яросвет. – Нет, мне-то ты говорил, что поддался!
– А ты сам попробуй, узнаешь! – огрызнулся Ярослав. – Отстань!
Как же! От дальнейших шуточек его спас только гостинник, спустившийся с корабля и велевший грести к следующему. Был он сильно удивлён и поведал, что груза почти что и нет. Корабли, обладавшие, к мощному вооружению, ещё и вместительными трюмами, шли налегке, почти пустые. Странно это…
То же самое оказалось и на других галерах – почти пустые трюмы, уклончивые ответы моряков… Полные боевые экипажи.
– Странно это, – бормотал всю дорогу Пушта, щипая себя за выбритую на торингский манер губу. – Странно… Ну, война у вас там – хорошо. Так ведь оружие нужно! Кони опять же! Люди – наёмники… Почему же ничего на продажу не везут? Кому там сейчас их вина и горшки потребны?! Странно…
Его удивление вызывало ухмылки воинов, но дальше ухмылок дело не шло. Слишком устали, нагреблись досыта и лишь мечтали теперь поскорее добраться до небольшой, но уютной молодечной, где спят сейчас их товарищи…
Уже когда подходили к пристани, Яросвет, по прежнему сидевший на кормиле, заржал в голос:
– Ярослав, любимец ты наш Лады! К тебе!
Ярослав коротко обернулся через плечо, на миг выпав из ритма гребли и тихо, безнадежно выругался. На пристани стояла, издалека видная благодаря своей не мелкой фигуре Тилла, дочь воеводы Тверда. У ног остроглазый Ждан различил лукошко…
– Пирог, поди, принесла! – радостно возвестил Яросвет на всю гавань. – Вот если бы с клюквой!
Ярослав застонал и чуть за борт не бросился:
– Лель[5] это, не Лада творит!
– Пусть Лель, – не стал спорить Яросвет. – Зато какова любовь! Мне бы так!