– О чем? – спросил я.
– Отравление мышьяком – явление распространенное. Я бы сказал, мышьяк – это лучший друг самоубийц, ревнивцев и наследников. Если травят мышьяком, можно смело квалифицировать убийство как бытовое или связанное с наследством. Но тут другой случай. Судя по всему, наш дорогой гость был отравлен с помощью растительного алкалоида. – Зиновьев откинул простыню и обнажил тело цвета старой слоновой кости со вздутым животом, разрезанное и сшитое грубо прямо посредине. – Трупные пятна обильные, синюшно-красные, цианоз слизистых оболочек. При вскрытии – венозное полнокровие внутренних органов и… Ну, не важно! Произойди это лет пятьдесят назад, я бы стоял тут и смотрел на тело как баран на новые ворота. Потому что способов определить наличие яда в организме просто не было!
– Но теперь-то они есть! – спросил я.
– Есть, слава богу, – кивнул Зиновьев. – Есть!
Он достал баночку с мутной жидкостью из кармана халата.
– Тут главное – действовать быстро, пока алкалоид не испарился. Видите ли, растительные алкалоиды, которые разные умные люди выделяют, соответственно, из растений, являются органическими веществами. И они растворяются в воде. В отличие от тканей человеческого тела. Мы, дорогой Владимир Алексеевич, не растворимы ни в воде, ни в спирте, и это очень хорошо, иначе многие из нас уже давным-давно бы растворились. – Он хохотнул и поболтал жидкостью в баночке. – Так что я взял ткани желудка, хорошенько размельчил их и смешал со спиртом, в который добавил синильную кислоту. Подкисленный спирт соединился с остатками алкалоида и стек при фильтровании. Так я проделал несколько раз, пока не получил жидкость, свободную от частиц желудка.
– Ну, – сказал я, указав на баночку, – она не выглядит чистой.
Зиновьев уставился на нее, а потом спрятал в карман.
– Это остатки первоначальной взвеси, – сообщил он, – отложены про запас, если потребуется контрольный анализ.
Из другого кармана он достал небольшую пробирку, заткнутую хорошо притертой пробкой:
– Вот. Пойдем обратно в кабинет.
Он накинул простыню на лицо покойника и повел меня к себе. Там, усевшись за стол, Павел Семенович подтянул к себе микроскоп, достал из упаковки лабораторное стекло и пипеткой перенес на него каплю из пробирки. Поместив стекло под трубу микроскопа, он зажег настольную лампу.