Лучник резко вскинул и опустил руку и навстречу воину полетел
кинжал, своей формой напоминающий лунный серп и сиявший таким же
молочно-белым светом. Кинжал полоснул ногу воина чуть повыше
наколенника и тот сбился со своего боевого ритма. Нога его
подломилась, и воин прокатился по земле кубарем. Воин, с руганью
выплюнул забившую его рот пыль, грузно поднялся на ноги и увидел,
как лучник накладывает на лук сразу три стрелы. И в следующую
секунду все три залетели в смотровую щель шлема воина.
Получен критический урон!
Получен критический урон!
Получен критический урон!
Три крита подряд выбили из воина остаток жизни. Он завалился на
спину и больше не шевелился.
В Лесу Шепота опять воцарилась тишина, тела воина и мага
медленно таяли, рассыпались невесомым прахом, который тут же
разносил легкий ветерок, заставлявший шептаться листья вековых
зеленых великанов.
Амони – самый прекрасный город во всей Борее, а может быть и
во всем Четырехземье. Есть города больше, внушительнее и роскошнее.
Но второго города, где красота скользит в каждом изразцовом
кирпичике стен, где можно часами любоваться изящными шпилями,
венчающими каждое здание в Амони, я не встречал за более чем
тридцать лет моих путешествий. Люди Воздуха стремятся ввысь, земная
твердь их отталкивает и если бы это не стоило колоссальных затрат
магической энергии, то они бы возводили свои города прямо на
облаках. Но архимаги города на ману все-таки не поскупились. По
утрам в Амони в воздухе парят тысячи радуг, от небольших длинной в
несколько локтей, до огромных, пересекающих город из конца в конец.
Ночами же воздух города наполнен мириадами светящихся огоньков,
которые превращают ночную тьму в приятный глазу
полумрак.
Морисисус-странник, «Мифы и легенды
Четырехземья»
– Круто! Скажи же, ну круто ведь! – размахивала боевым цепом
девушка в коротком линотораксе, расшитом серебристыми
чешуйками.
Шипастый набалдашник цепа проносился в нескольких сантиметрах
возле носа мечника с ником Артур Бедоносец. Артур восторгов девушки
не разделял, для него вся прелесть этого мира скрывалась в остро
оточенных, покрытых замысловатой гравировкой клинках. Мечах,
саблях, кинжалах, палашах, да и просто ножах. А вот цепы у Артура
ассоциировались с крестьянами и молотьбой пшеницы. Не было в этом
оружии налета элитарности и аристократичности. Хотя именно этому
цепу надо отдать должное, выглядел он великолепно. Инкрустированная
костью рукоятка цепа заканчивалась массивным золоченным навершием,
благодаря которому, цеп можно было использовать как палицу в
ближнем бою. С другой стороны к рукояти крепилась цепь из небольших
звеньев, сплетенных в один жгут. Звенья выглядели невесомыми и
хрупкими, но Артур знал, что они откованы из штормовой стали и за
счет своего хитрого плетения спокойно могут использоваться как
ошейник для средних размеров дракона.