I don’t want to taste its poison.
Feel it burn me, I have changed I’m
Not as sure as when we started
Никогда не имевший привычки бросать деньги уличным музыкантам, я подошел к нему и вывалил не глядя все, что было у меня в кармане. Пару сотенных там точно было, и много десяток. Просто мне в какой-то момент показалось, что в нем я вижу себя. Вот я точно также мог стоять и играть, просто так, от всей души, ни мало не заботясь о том, что я буду с этого иметь. Даст бог – буду сытый! А нет, так и ничего! Жаль, что я плохо играю, да и не стоял я в очереди, когда голоса раздавали. Но, пожалуй, вот это бы мне подошло.
Я даже не сразу заметил, что песня как будто исполнялась специально для меня! Как раз под мое настроение, под мои вкусы, ведь никто даже не реагировал на нее, один я оцепенел и остановился! Видно, меня так и будет преследовать тема смерти, куда бы я ни шел!
Why I should die?
Would I be more noticed than I ever was before?
Would the things I’ve said and done matter any more?
Я все смотрел, как его рука скользила по грифу, последовательно переводя барре с нижних ладов на верхние, как будто в этом было какое-то магическое действие, способное гипнотизировать. А он, не обращая на меня никакого внимания и на меня, ни на всех остальных, продолжал играть и петь. Мне казалось, что он точно также как и я, очень глубоко переживает всю бессмысленность бытия, и своим пением цепляется за жизнь, находя в этом если не смысл, то хотя бы повод прожить еще один день. А может быть, это мне просто кажется. Но я чувствовал его страдание, когда он взывал к Господу и вопрошал его, зачем он должен умереть.
Пока я стоял и слушал, подошли двое серых бесформенных представителей, так сказать, власти на земле, один из них молча пихнул моего гения в бок, и жестом пригласил проследовать за ними. Тот мгновенно замолк и покорно сдался, гордо зашагав рядом с ними. Все деньги из небольшой картонной коробки, лежавшей около его ног, в том числе и мои, немедленно перекочевали в карман одного из блюстителей порядка. И вся эта процессия медленно скрылась за поворотом.
А я еще некоторое время стоял на месте, пытаясь понять, как устроен этот мир, если он уничтожает в зародыше ростки, в которых есть хоть что-то живое и настоящее. Но кто я такой, чтобы быть в состоянии что-либо изменить? Я даже в своей простой жизни не могу разобраться, куда уж мне лезть и учить других как жить, если я сам вот только что смотрел на нож и отнюдь не картошку им резать собирался.