Подаренные рабыни свеям и порты стирали, и мужскую нужду удовлетворяли так, что посмотреть любо-дорого. Многие специально бегали наблюдать тайно, залезали на деревья, чтобы лучше видеть. Умелые были рабыни, обученные, гибкие, как змеи болотные. Не чета нашим девкам-коровам.
По вечерам становище свеев оживлялось. Они точили мечи и секиры на камнях, смачивая их водой, чтоб не оставалось царапин на лезвиях, чистили и смазывали жиром доспехи, предохраняя от ржи. Громко говорили и спорили на своем причудливом языке, похожем одновременно на вороний кар и журчание воды между камней. Подолгу слушали монотонные, рубленые, как бревна, песни своих певцов-скальдов: совсем юного отрока Домара со звонким голосом девы и Якоба, того, что постарше, со сплющенным ударом палицы ухом и шрамом через все лицо, обнажавшим зубы в углу рта, отчего казалось, что он все время усмехается.
Я знаю, о чем пели их скальды, я немного понимал их язык, побратимы-венды когда-то учили меня языкам морских народов… О бесконечных походах, беспрерывных битвах и о нескончаемых хмельных пирах пели они. О волооких девах с берегов теплых морей, трепещущих от одного вида неистовых воинов, и о верных женах, ждущих ратников из набега и стерегущих добро на берегах студеного моря. А дальше, когда они вернутся домой и обнимут жен, будут новые походы и новые славные битвы, где кровь потечет выше полноводных рек, а бойцы перестанут видеть друг друга из-за трупов врагов. Это ли не есть счастье, спрашивали скальды? Что еще нужно воину? Когда же он, воин, наконец погибнет со славой, Один Все-отец возьмет его в свой дворец в Асгарде. Там, в чертогах Вингольв и Валгалла, великие воины целыми днями сражаются друг с другом, а по вечерам убитые за день оживают, раненые исцеляются и все вместе садятся пировать до рассвета за один большой стол, во главе которого пьет вино сам Один Все-отец. Какое еще счастье нужно воину, если битва его никогда не кончается?
Конечно, я не все понимал. Чужой язык было тяжело разбирать с малыми знаниями. Тем более что свеи в застольных беседах и песнях любят играть словами, как камешками на морском берегу, называя многими и разными словами то, что можно сказать одним. Я помню, венды рассказывали, женщину свеи называют в своих песнях – хозяйкой бус, воина – посох сечи, щит – ратный лист. Нападение у них – яростный викинг, море – пастбище деревянных коней, или дорога рыб, или тропа холодного ската… Ауж свои ладьи как только не называют деревянные кони, морские драконы, ратные птицы, вспениватели морей, летящие по гребням волн – много находят причудливых слов. Искусство красивого слова ценится у них высоко. Считается вторым подарком богов, после силы и ратной сноровки…