Я знал, что непременно стану мучить себя дурацкими, ничего не решающими вопросами. Как она могла? Когда это началось? Почему? Они в самом деле любят друг друга или стремятся к острым ощущениям, которые дает адюльтер? Интересно, какой ответ мне больше понравится?
В тот момент никакие ответы мне были не нужны. Застав собственную жену в постели с другим, проще успокоить душу выстрелом из “магнума” 357-го калибра, а не научными изысканиями. Но я знал, что вопросы неизбежны. Так уж положено. Меня втянули в мыльную оперу, и – хочешь не хочешь – надо следовать сценарию. Однако там, в спальне, меня мучил только один вопрос, вопрос жизни и смерти, и ответ на него я хотел получить безотлагательно. Вопрос мой был самым примитивным и звучал так: что будет, если запулить в задницу Уэйда Буланже этим клубнично-шоколадным тортиком с горящими свечками – тридцатью тремя и одной на счастье?
Оказалось, будет круто.
После этого случилось много всего. Быстро и сразу.
Во-первых, Уэйд заорал. Причем вовсе не потому, что задницу его украшало клубнично-шоколадное месиво, хотя это ли не причина заорать? Уэйд заорал – как я потом узнал от одного болтливого санитара со “скорой”, – потому что перед сношением намазал член кремом, который, согласно рекламе в мужском журнале, должен был превратить его в супермена и который, в качестве побочного эффекта, оказался крайне легко воспламеняющимся. В итоге благодаря тридцати трем свечкам плюс одной на счастье яйца Уэйда вспыхнули мгновенно. На креме не было никаких предостережений, вероятно, потому что большинству мужчин обычно не приходит в голову подвергать свои половые органы воздействию открытого пламени. Итак, Уэйд заорал и начал кататься по кровати, прикрывая полыхающую промежность. Ко всему прочему, я запулил в него тортом буквально за секунду до эякуляции, поэтому теперь он, корчась от боли, извергал фонтаны подкопченной спермы.
Уэйд вопил, горел и, обжигаясь, кончал себе в руки. Джен тоже завопила и откатилась в противоположном направлении. Причин вопить у нее было несколько. Во-первых, резко выдернув из нее член, Уэйд заодно стукнул ее лбом в переносицу – у нее даже слезы от боли потекли. И сквозь калейдоскопическую призму этих слез она вдруг увидела меня, стоящего в ногах кровати, перепачканного клубникой и шоколадом. Она вскрикнула от стыда и неожиданности и кулем свалилась с кровати, а там как раз валялся дорогущий ботинок Уэйда, и каблук впился ей в бедро.