Закрыл глаза – и расслабился, открыв восприятию разум и тело, чутье мага. И поначалу увидел подтверждение пророчеству Саргераса: увидел себя стоящим вровень с Кил’джеденом и Архимондом, повелителями не только своего благородного и горделивого народа, но и бессчетного множества миров. Троих окутывала мощь, завлекающая, пьянящая, будто крепчайшие вина. Сияющие города лежали у их ног, и горожане простирались перед владыками, приветствовали их криками радости и обожания, выказывая верность.
Новые знания и умения, невиданные устройства ожидали познающего взгляда. Тома на неведомых еще языках ждали перевода, обещая открыть диковинную, невообразимую магию. Великое, славное дело! Голова Велена закружилась от восторга.
Он взглянул на Кил’джедена – старый друг улыбался. Архимонд дружески коснулся плеча.
Затем Велен глянул на себя – и закричал в ужасе. Тело стало огромным, но чудовищно исказилось. Гладкая голубая кожа почернела, пошла бурыми пятнами, вспучилась грубыми выростами – словно кора благородного дерева, пораженная хворью. Свет исходил от Велена – но не чистый, ясный свет незапятнанной силы, а ядовито-зеленый, больной, тревожный. Ошеломленный, обернулся к друзьям – те тоже потеряли былые обличья.
Они стали ман’ари!
Слово это на языке эредаров обозначало нечто чудовищно искаженное, неправильное, оскверненное. Осознание ударило в душу, будто пылающий меч. Велен закричал, дрожа, оторвал взгляд от своего искаженного тела, огляделся вокруг, отыскивая обещанные Саргерасом мир и процветание, но увидел лишь зло. Где за мгновение до того стояла ликующая толпа – лежали изувеченные трупы, а по ним ступали существа, превратившиеся, подобно Кил’джедену и Архимонду, в монстров. В крови по телам скакали невиданные чудовища: псы со щупальцами на спинах, крошечные, хохочущие твари, танцующие среди мертвечины, обманчиво красивые, изящные существа с распростертыми крыльями за спиной, глядящие на побоище с удовольствием и гордостью. Где ступали раздвоенные копыта этих существ, умирала земля. Истлевала не только трава, но и почва, иссыхало, мертвело все, дающее жизнь.
Так вот что хотел Саргерас учинить с эредарами, вот о каком «укреплении» вещал, сияя! Если народ Велена подчинится Саргерасу, то превратится в стадо этих… этих ман’ари! Вдруг он понял: увиденное – не единичный случай. Не один-единственный мир постигнет кровавая участь – десятки, сотни, тысячи! Если они поддержат Саргераса – погибнет все! Тогда легионы ман’ари, ведомые Кил’джеденом, Архимондом и – о светлое благо, спаси нас и охрани – самим Веленом, уничтожат все существующее, выжгут и омертвят, как несчастную землю, явившуюся в пророчестве. Быть может, Саргерас безумен? Или еще хуже – он понимает, на что идет, но все равно жаждет идти?