Нагнетаемый воздух подходил для чего
угодно, но только не для дыхания, он был плотным, словно насыщенным
прогорклым маслом вперемешку с серной кислотой. Оружейник даже
закашлялся от сильного кислого привкуса во рту.
— Эй! Эй! Подопытные человек и
крыса, мать вашу, протестуют! — Войнов кричал, ругался, все тщетно,
хотя на поверхности его должны были и слышать, и видеть через
камеры и микрофоны.
До экстренных телефонов Миха дополз
быстро, они не работали, но облом со связью его почему–то не
удивил. Офицер орал благим матом, пытаясь привлечь к себе внимание,
но вдруг замолк. От двери с «жизнеутверждающим» названием
«Радиация» тянулось странное золотое свечение со вспыхивающими то
тут, то там искорками.
Из
уст Оружейника вырвалось всего три слова:
— М–дя, пи…ц, однако.
Спокойно дождаться этого искрящегося
и будто живого смога выучка не позволила. Миха схватил клетку с
Тигрой и перевалился через бордюр платформы. Удар о бетонные шпалы
пришелся на ноги, он ничего не почувствовал и шустро пополз к
самому удаленному месту от реактора. Юнга, несмотря на юный
возраст, стойко перенес встряску и кувырки, вцепившись намертво в
прутья клетки в стиле дам, впервые пришедших покорять крутые
«американские горки», с ошалелыми глазами и вздыбленной
шерстью.
— Матрос, не ссать, — орал
Оружейник, — мы еще покочевряжимся, морскую пехоту просто так не
возьмешь, ядрена вошь.
Ползти и держать в одной руке клетку
оказалось тем еще занятием, обхохочешься. Подобное мазохистское
бегство тоже когда–нибудь приходит к завершению. Вот и все, конец
пути. Тут тебе и тупик, и самый крайний стенд для стрельбы. Миха
осмотрел себя: штаны на месте, тапочки тоже остались с хозяином,
клетка с юнгой присутствует. Надо же, оказалось, экстренная
эвакуация прошла штатно, без потерь.
Ну вот и оно, его место, рядом с
мишенями, что ж, символично.
Необъяснимая золотистая хрень
остановилась примерно на ста восьмидесяти метрах.
— Похоже, чуток поживем еще, — шумно
дыша, усмехнулся Войнов и сморщился. Голова гудела, как пивной
котел, в самый ответственный момент. — Плевать, потерпим, —
прохрипел мужчина и обернулся к мишеням.
Пришлось ломать их и сооружать
что–то наподобие гнезда–лежанки, благо мишени деревянные, сил
хватило.
Прошел час, два, и еще два, а Миха
все ждал. Мертвую тишину изредка нарушала попискивающая Тигра.
Воздух, видимо, ей не нравился, или голова, как у напарника,
«бо–бо», уже и не голова вовсе, а барабан в руках отморозка,
вообразившего себя Яном Пейсом из Deep Purple.