В
стране бардак, предатели у власти, да ты и сам все знаешь, и только
года три назад в одной из неназываемых лабораторий Минатома
произошел, как утверждает руководитель, настоящий прорыв в будущее.
Вот тогда о подземной субмарине вспомнили. Там, — Батя указал
пальцем вниз, — все уже готово. Испытания начнутся двадцать
седьмого ноября, объекту предстоит год автономки. Нужен бессменный
вахтенный.
—
Я? — спросил с надрывом Михаил.
—
Ты.
—
Батя…. ты… — Горло офицера сдавило, он не смог сдержать слезы.
Полковник обнял одного из своих сынов и лучшего, как он считал,
воина, участливо протянул стакан с ромом. — Ты меня просто спас,
опять спас, Батя.
—
На, глотни бальзаму и не думай, что будет просто, отстреливать
придется много, но ты это любишь.
—
Как отстреливать? Зачем? — удивился враз успокоившийся
Оружейник.
—
Да все просто, поскольку это прорыв в технологиях, объект
засекретили в лучших традициях отцов и дедов. Полноценный экипаж —
это больше ста человек. Так?
—
Так, — согласился Михаил.
—
Кто ж на такое пойдет при такой–то секретности, и где взять столько
толковых людей с нужным доступом, да еще довести их до приемлемого
уровня слаженности? Да и чего греха таить, с денежными знаками
сейчас, сам знаешь, дыра черная. Думали–думали и решили действовать
нестандартно и, по–моему, по–военному изящно. Совместили концепцию
подводной лодки и стрелковой галереи — тот еще симбиоз. На первый
взгляд идея кажется безумной, но только на первый. Стрелок в этой
идее центральная фигура, а его задача на галерее
— пороховые газы в
загерметизированном коконе, которые станут едва ли не большим
раздражителем для регенерации воздуха, чем жизнедеятельность сотни
человек. С атомной силовой установкой оказалось еще проще, все
данные вывели на пульты вовне, где–то на территории ЛАЭС, за тобой
только наблюдение и доклады о
твоем самочувствии. Как тебе?
—
Фантастика! — восторженно ответил
Оружейник.
—
Вот и я говорю. Правда, к твоим обязанностям есть небольшое, но
хлопотное обременение, винюсь, и сам до последнего не знал.
Испытательница у тебя будет на попечении, маленькая блондинка,
красивая, и главное, молчунья, — и Батя заржал. Люди так не
смеются, этак только лошади могут, ну а Батя, Батя — исключение из
рода человеческого. — Да–а–а… Вахтенный капитан, видел бы ты свое
перекошенное лицо, будто касторку с ромом перепутал. Да не трясись
ты так, сейчас покажу тебе красавицу четырехлапую. — Полковник
опять заскрипел ржавыми створками уже углового ящика и достал
клетку, поставив ее на лавку. — Знакомься, твоя
подопечная.