После умывания кадеты торопились одеться и начистить сапоги до зеркального блеска, но поскольку обувка была из жёлтой кожи, требовалось приложить массу усилий и огромную изобретательность, чтобы она приобрела привычный военный вид.
Ники и Саша старались держаться вместе. К ним подошёл один из старичков и сочувственно спросил:
– Ну что, малявки, как с сапогами-то управляться будем?
И, видя их растерянность, снисходительно добавил:
– Ладно, идёмте за мной, покажу, где щётки и вакса. – И добавил: – Меня Ремпель зовут. Обращайтесь, коли надобность будете иметь… Да, кстати, вон там, в хозяйственной комнате, есть «гербовка» и самоварная мазь, они вам понадобятся, чтобы пуговицы начищать. Увидите там, – «гербовка» – это такая дощечка с прорезью, куда пуговицы вставляются. Потом покажу, как начищать…
Едва управившись с сапогами, Ники и Саша опять услышали «повестку» горниста и увидели, как кадеты стремительно несутся в строй. Дежурный офицер провёл утреннюю поверку, осмотрел воспитанников, наложив на двоих взыскание за нестриженные ногти, и приказал роте следовать в столовую к утреннему чаю. Ники воспринимал всё происходящее словно во сне, настолько странным казалась ему новая обстановка. Привыкши к тихому домашнему пробуждению ото сна в своей тёплой детской, к неспешному одеванию и ленивому умыванию, к чинной, умиротворённой тишине завтрака, он пугался неведомого ритма, стремительного течения событий, обилия незнакомых людей вокруг, диковатой и хаотичной, как показалось ему на первый взгляд, толпы сверстников, а главное – неизвестности впереди, непредсказуемости собственной участи…
Войдя в столовую, он был поражён её циклопическими размерами, масштабной архитектурой, бесконечным размахом; весь её антураж словно прихлопывал маленького человечка своим грандиозным объёмом, и с непривычки Никите сделалось жутковато. Только присутствие товарищей и явная обжитость помещения несколько успокоили его. Столовая представляла собой громадный зал, вытянутый в длину, с массивными круглыми колоннами по обеим сторонам. Освещён он был двумя рядами блистающих окон, поднимающихся по всей высоте стен. Поверх окон красовались тяжёлые бархатные портьеры малинового цвета. Пространства между колоннами и стенами были заполнены длинными столами, на дальних сидели за чаем воспитанники старших классов.