Беда только, что в бизнес пробились локтями в основном те, кто не гнушался никакими способами добывания денег, не блистал манерами, да и выражений не выбирал. Наглые, циничные, бесцеремонные – они-то и заполонили дороги крутыми «тачками». А ведут себя как в бизнесе, так и за баранкой. Потому и растёт процент хамства на дорогах пропорционально доле иномарок.
Как же в облом вставать под треск сумасшедшего будильника! Чёртовы будни! Утром новой недели особенно не хочется покидать уютную постельку. Да и куда идти? Чего надо от жизни-то?
Фёдор вспоминает, что в воскресенье, десятого, у него юбилей. Веха серьёзная, тридцатник всё-таки. Впору и задуматься, да вот думать особенно и не о чём. Ну, к чему-то стремился, чего-то с грехом пополам достиг. Но кому об этом расскажешь? Можно, конечно, и выбрать слушателя или его «жилетку», да только кому всё это надо? Может, кто и послушает, но так, из лицемерной вежливости. А чтобы по-настоящему… Чтобы выслушать душой… Э-эх…
Фёдор ловит себя на том, что рассказать ему не только нечего, но и некому. Друзей не нажил. Не сложилось почему-то. Или у него завышенная самооценка, или у людей к Фёдору чрезмерные запросы и ожидания. На работе, конечно, шампанское с тортиком – это само собой. Выслушает пару поздравлений сквозь зубы да с кукишем в кармане. А что ещё? Ну отец позвонит, если протрезвеет. Хоть и живут в одном городе, да не видятся почти. Ну мама из Хайфы телеграфирует. Уж два года как развелась и умчала «на юг». Да что уж там…
На ум приходит вчерашнее свидание c Ольгой, закончившееся банальной пьянкой и групповым сексом. С кем пил и прочее, уж не припомнить.
Фёдора мучит загадка, куда внезапно запропастилась Выдра, то есть Ольга. Так за глаза её прозвали из-за фамилии – Выдрина. Из головы не выходят её шикарные размеры и контуры. Да разве только из головы?… Ну то вчера. А нынче – что день грядущий заготовил?
С тягостным сиплым стоном Федя привстаёт.
Э-эх… потягу-у-уси-и-и…
К месту приходится поллитровая банка с водой из-под крана, с вечера поставленная на табуретку рядом с кроватью. Несколько алчных плямкающих глотков – и стекляшка пуста. Першение в горле с глубоким кашлем не дают водрузить сосуд обратно. Рука не удерживает банку и та скатывается с табурета, глухим ударом приветствуя истёртый временем паркет.