***
Хината выплывала из блаженного беспамятства. Она смутно помнила,
как Бьякуган показал много-много Наруто. Какой чудесный сон!
Девушка прислушалась к ощущениям. Она прижалась грудью к чему-то
невероятно тёплому и родному, вдыхала безумно притягательный запах,
слышала самый дорогой в мире голос, который спорил с Кибой о
каком-то гендзюцу и какой-то юности. Медленно открыв глаза, она
увидела шевелюру белокурых волос, её плечи обнимали затянутые в
оранжевую ткань руки.
— И-и-ип!
Хината снова упала в обморок.
***
Наруто рассказывал буйному Кибе о своих затруднениях. Шино с
непробиваемым спокойствием на лице внимательно слушал, Акамару
носился кругами вокруг них и время от времени подгавкивал.
— Э-э-э-э, чувак, да ты попал! Но если тебе нужно разобраться в
гендзюцу, то Куренай-сенсей лучшая в гендзюцу в Конохе!
— Весьма логично обратиться за решением интересующего вопроса к
человеку, специализирующемуся в данной проблематике. Почему? Только
специалист может оказать наиболее адекватное содействие и наиболее
полно проконсультировать по возникшим затруднениям.
— Чего-о-о-о-о?!
— Шино говорит: «Поговори с Куренай-сенсей»!
Тут у него на спине заворочалась Хината. Наруто боялся
признаться даже самому себе, что ему нравилось нести Хьюгу, в спину
упирались очень приятные выпуклости (о которых он раньше не имел
представления из-за мешковатой куртки). Ощущения напоминали начало
экзамена, когда бешеная тётка прижимала его к себе. Румянец залил
его лицо, и он тряхнул головой: он ведь не извращенец! Но прежде
чем Наруто успел задать Хинате самый важный вопрос, со спины
послышалось «И-и-ип!» и Хината снова обмякла.
***
После десятка обмороков Хинаты и стольких же вопросов, чем она
больна, Киба не выдержал:
— ДА ПРОСТО ОНА ВЛЮБЛЕНА В ТЕБЯ, ДУБИНА!
Из ушей Кибы чуть ли не валил пар. Как кто-либо вообще может
быть настолько деревянным? Все любили наблюдать за Наруто в
Академии и смеяться над тупым блондином, не замечающим очевидного.
По молчаливому уговору никто не раскрывал Узумаки глаза. Но это
было уж слишком.
Наруто же чувствовал себя паршиво. Оказывается, Хината была не
чудной, а просто очень-очень застенчивой. А он вёл себя по
отношению к этой девочке точно так же, как остальные жители Конохи
вели себя по отношению к нему. Он точно так же игнорировал её
существование, как горожане игнорировали его! Человека, который
относился к нему, даже лучше чем дедуля, чем сестричка Аяме и
старик-Теучи, лучше даже чем Ирука-сенсей! Для будущего Хокаге
Конохи это был невыносимый позор. И этот позор нужно было как-то
смывать. Дело осложнял вопрос с Сакурой-тян. Сакура всегда была
первой и единственной, но как шиноби Наруто понимал, что такое долг
и что он может идти вразрез с чувствами. Поэтому, глядя на
заворочавшуюся Хинату, лежавшую поверх расстеленного спального
мешка, Наруто сказал, наступив на собственное кровоточащее
сердце: