Брачная ночь перед разводом - страница 2

Шрифт
Интервал


Пальцы сжались внутри карманов брюк. Рауль вспомнил брата и почти почувствовал его теплую руку в своей ладони, когда дед сообщил им о смерти отца. Этот момент оставил отметину в памяти: по щеке старшего брата медленно катится одна-единственная слеза, на стене тикают часы, низкий голос деда говорит, что теперь они будут жить с ним. Рауль помнил смятение и страх, сдавивший живот, боль в горле от сдерживаемых рыданий, чтобы только не рассердить деда. Все слезы были выплаканы потом в подушку.

Со временем место подушки заняло бренди. А возможно, он просто утратил способность плакать. Возможно, он вообще утратил чувства нормального человека.

Слезы не вернут брата. Джейми умер.

Он опустил взгляд, темные густые ресницы скрывали боль в глазах. Рауль старался не поддаться новой волне отчаяния. Отчаяния, которое никакое количество бренди не может заглушить.

– Ты, я вижу, решил пойти по стопам отца? – Серджо подбородком указал на рулетку.

Рауль вскинул голову.

– Такой вариант есть всегда, – растягивая слова, произнес он. – Ты ведь знаешь, что страсть к азарту наследственная.

Серджо неподражаемым жестом повел плечом:

– Я учитываю такую возможность.

От подобного откровенного замечания у Рауля вырвался смешок.

– Ну разумеется.

– Вы оба избежали этой заразы, но ты любишь рисковать. Твой брат всегда говорил, что… – Старик замолк и тяжело задышал.

Рауль приблизился к нему и глухо произнес:

– Что если я не убился, занимаясь альпинизмом, то убьюсь за рулем одной из своих машин.

На мгновение он услышал голос брата и чуть не повернулся, ожидая увидеть родное улыбающееся лицо.

«С твоим азартом, братишка, ты когда-нибудь разобьешься…»

Рауля словно ударили под дых.

Джейми умер молодым не потому, что гонял на автомобилях, а потому, что жизнь несправедлива.

Рауль сделал большой глоток бренди, виски больно запульсировали, и он не сразу смог заговорить.

– Вот уж никак не ожидал, что ты посещаешь подобные заведения, но должен признать: ты умеешь произвести впечатление. – Это правда. В своем почтенном возрасте – хорошо за семьдесят – Серджо Ди Витторио был внушительной фигурой. Одет, как всегда, в черное, густые с сединой, зачесанные назад волосы блестят под сверкающими люстрами. Если бы чувства у него окончательно не умерли, Рауль, возможно, и проявил бы любопытство, почему дед здесь, но он ничего не чувствовал. Сделав глоток бренди, он прислушался к себе – ничего.