Я отвлекся от плакатов и пытался
оценить свой внешний вид. Заплатки на места не вернулись. Это
радовало. Не хотелось бы оказаться голым в поле, или, не дай Ырк, в
лесу, если мой костюмчик решит вернуться на родину. Ушлые дриады
давненько не заглядывали к нам в деревню, но ещё в моём детстве я
частенько их видывал на «охоте». Не знаю, на что они рассчитывали:
тереться чреслами о кору малоприятное удовольствие, не говоря о
других нежных местах. А вот поймай они меня голым, да ещё на своей
территории: гарем появится досрочно, яйца покроются мхом, а член
сотрётся к еря матери, не оставив от себя даже тени. Брр... От этой
мысли я невольно скукожился, и пытался сообразить, получится ли в
случае чего сделать штаны из бумаги, и засовывал в карманы
заплатки. Авось пригодятся. Иначе придётся возвращаться домой и
сооружать дровницу, ибо просто так эти любвеобильные твари ещё
никого не оставляли.
Нужно бы прихватить секиру. Хотя на
её счёт я был совсем не уверен. С поля боя она возвращалась домой
сама...
Рёв барабанов застал меня полностью
собранным, почти сошедшим с ума, но явно готовым. Нужно решать
проблемы, пока я в сознании. Вдруг моё просветление временное.
Раньше я уже сталкивался с потерей памяти. Хотя, скорее всего,
просто выходил из сна постепенно, и промежутки между ясностью ума
сокращались, пока не достигли нынешней постоянности. Ещё бы знать
насколько эта постоянность постоянна.
Я не стал оглядываться или прощаться.
Дом уже не казался мне таким родным, как раньше, и больше пугал
своей магией уборки. Так что стремительно двигаясь к воротам, в
ревущей толпе, я задрал руку с секирой над головой, и всем телом
прикрывал немаленькую поклажу в виде перевязанных плакатов.
Надеюсь, дождь не застанет меня в пути... я бы и за взмокший плакат
душу продал, но не уверен, что все такие.
Немного замедлился, когда представил,
что там, за воротами, или в других деревнях, нет нормальной еды, и
жрут они жаренное мясо. Но на кухню конечно заходить не стал. Если
что и землей перекушу. Может...
Я замер.
Может к этому готовила меня мать,
когда пичкла всякой не съедобной дрянью?! Она знала, что
когда-нибудь я решусь покинуть это место, и знала, что там нет
нормальной еды!
Воодушевлённый этой мыслью я ринулся
вперёд, выкрикивая боевой кличь, и не мог нарадоваться. Уже
приблизившись к площади, где развернулось избиение младенцев, я
спрятался в тени частокола и медленнее двинулся к исчезнувшим
воротам. Прижимаясь как можно ближе к брёвнам, я хоть и знал, что
наши на меня внимания не обратят, боялся наткнуться на пришлого. А
убей он меня, плакаты, скорее всего, останутся лежать здесь, и уже
утром у нас начнётся импровизированный турнир. Хотя это не точно...
не уверен, что кому-то ещё есть до них дело, но исключать
нельзя.