– Не бойся, – королева смерила его долгим насмешливым взглядом. – Я прикажу поставить у твоей межи мраморный обелиск с надписью: «Здесь в лето 1762 января 2 дня Их Величества Мария-Терезия и Франц Лотарингский были посажены под замок за воровство винограда».
Несмотря на теплый день, на монархов накинули еще по одному плащу, полагая, что пребывание в крестьянском сарае уже само по себе большое испытание. Однако Резль была довольна, она обожала приключения, которые хорошо кончаются. Ванна с тонизирующей альпийской солью, чашечка горячего шоколада, мягкое полотенце из овечьей шерсти – все это грезилось императрице-королеве на пути домой.
Однако обершталмейстер сообщил ей, что канцлер уже протоптал под дверью ее кабинета борозду в паркете. Резль оценила шутку, Кауниц действительно напоминал упитанного кабанчика с воинственно торчащими клыками и в случае надобности мог рыть копытами землю.
– Извини, Франц, но, кажется, граф Венцель Антон нашел мне дело.
– Ничего, – кивнул король. – Я пойду приму ванну, прикажу готовить шоколад и буду ждать тебя в диванной.
«Почему ему всегда можно то, чего нельзя мне? – с тоской думала императрица. – Счастливый бездельник!»
Король засвистел себе под нос: «А вот и до Кауница добежали вести!» Все опять сделалось без его участия. Он сунул руки в карманы и задрал полы прогулочного камзолы вверх. Ему под пальцы попалась маленькая неспелая виноградина, упавшая, вероятно, с кисти, которую он протягивал жене. «Милая Резль, кажется, в ближайшее время тебе придется сильно попотеть. Кое-кто на театре военных действий расхотел рвать для тебя виноград, подставляясь под пули прусских огородников!»
Вчера Франц получил шифровку от Кейзерлинга. Резидент всегда слуга двух господ. У него есть официальные и неофициальные начальники, и вторых он должен успеть обслужить раньше первых, но так, чтоб первые ничего не заметили. Кейзерлинг это умел, Эстергази нет. Поэтому Франц ценил одного и презирал другого. Он еще утром до прогулки знал об измене русских и хотел, чтоб у Резль хорошенько проветрилась голова, прежде чем на нее обрушится сокрушительная новость. Он хотел, чтоб ей было весело и просил у Бога одно короткое приключение, после которого императрице все опасности мира покажутся пустяками.
Солнце чертило пятнистые узоры на дубовом паркете, день был прекрасен, а Франц-простак с чувством исполненного долга направлялся пить кофе.