Тут появился хозяин с мисками – дорогих гостей явился угостить сам, оказать честь. Да и то понятно – прислуга сбивалась с ног, расставляя лавки и носясь с подносами да кувшинами. Элине стало скучно, а поэт чувствовал себя как рыба в воде – это и была настоящая жизнь, как он ее представлял…
Но начать песни Ленлин не успел – в дверях возникла суета, люди задвигались, освобождая проход. Даже кабатчик оставил гостей и устремился к входу, чтобы встретить новых посетителей. Оказалось, явились представители магистрата во главе с коротышкой – главой Совета. Предваряли его стражники, все как на подбор – усатые, дородные, краснолицые. Хотя им и без того уступали дорогу, слуги закона покрикивали и значительно помахивали дубинками.
Синдики прошествовали к столу, за которым устроились Ленлин с девушкой. Тем пришлось подняться и отвесить представителям власти поклон. Толстяк, возглавлявший процессию, откашлялся… прочистил горло… он не знал, с чего начать.
– Э… дошли, стало быть, слухи… слухи об… убиении Лорда Тьмы Алхоя, – наконец промямлил синдик.
– Ну, отвечайте! – прикрикнул стражник, выдвигаясь из-за спины начальства.
– А нас ни о чем не спрашивают, – буркнула Элина. Она и так-то была сердита, потому что вспомнила – здесь, на раамперльском рынке, ее продали слугам Алхоя, а из-за грубости стражника разозлилась еще больше.
Чтобы уловить настроение девушки, вовсе не нужно было являться тренированным собирателем зла, синдик прекрасно догадался, что собеседница не в духе. В другой ситуации он бы проявил характер, но сейчас ссориться с мелкой злюкой было не с руки. Толстяк снова откашлялся и движением руки остановил стражника.
– Э… милая дева, ответь, правда ли, что сей владетель… э… именуемый Алхоем Прекрасным Принцем, скончался?
– Скончался, – подтвердила Элина. – Той же самой смертью, какой девушек предавал. Вот его халат! Хотите примерить? В плечах будет широк!
Девушка с размаху шмякнула на стол сверток. Кто-то в зале рассмеялся. Раздался выкрик: «Зато на брюхе не сойдется!» Стражники стали сердито озираться, и тишина восстановилась.
– А вот и сапожки! – Обувь рухнула поверх красного одеяния Лорда. Взлетело облачко пыли. – Можем мы теперь пообедать?
Толстяк постарался выдавить улыбку. Получилось так себе, неубедительно.
– Ну-ну, милая, зачем же сердиться? Я – при службе, я ведь не для себя, не из праздного любопытства спрашиваю. Уж больно новость – того. Удивительная.