– Скользец, – с улыбкой произносит она.
– Отчего же Скользец?!
– Оттого, что ты скользишь между временами и мирами, от тела к телу. А захочешь тебя поймать – ты проскальзываешь между пальцев…
Скользец… надо же такое придумать! Смешное имя. Пришел Скользец – вам всем конец.
– Эта способность – лишь малая часть меня. Произнесенное Веление сделало ее моим главным оружием в этом мире. Иная формула Веления – иные способности… Никто еще не ухитрился стребовать с меня того, что было бы для меня невозможным.
– Должно быть, эти люди не страдали избытком фантазии.
– Люди? Хм… пожалуй. Не страдали. Все их желания, все Веления были довольно однообразны. К тому же это были не люди. Впрочем, это вопрос терминологии. То, как они себя называли, было вполне сходно по смыслу.
– Значит, мы не первые в этом мире?
– И даже не двадцатые…
– Так ты бессмертен, Скользец?
– О нет, Небесница. Я смертен, и не просто смертен. Я бесконечно смертен!
– Что это значит?
– Исполнив Веление, я должен умереть вместе со своим телом. До следующего Воплощения… Таков древний Уговор. Смерть – всегда смерть. Но когда к ней привыкаешь, она становится разновидностью сна.
– А разве никто не желал измерить пределы твоих способностей? Хотя бы из чистого любопытства? Например, приказать тебе убить себя раз и навсегда…
– Никто, Небесница. Меня не вызывают из любопытства. Меня вызывают от безысходности.
Я не хочу рассказывать ей про авакуапеулиа. Это слишком светлое воспоминание, слишком личное, чтобы делить его с посторонним существом, с кем я очень скоро принужден буду расстаться навсегда. Это неизбежно. Все уходили, уйдут и огиссы… вернее, люди – как они себя называют. Обозначение не хуже и не лучше других.
– Но ты мог бы?
– Что? Убить себя? Разумеется, Небесница. Это не вопрос. Но… Разумеется, я устал, и в минуты слабости мечтаю тихо и безмятежно умереть. Но я не хочу убивать себя!
– А если тебе прикажут?
– Не в этом Воплощении. Я уже выслушал Веление и намереваюсь его выполнить. Даже если в конце концов все пожалеют об этом…
– Что означают твои слова?
– Только то, что они означают.
– Но ты найдешь моего отца, Скользец?
– Я найду вам короля. Я начал цепь Измещений, а на другом конце этой цепи меня ждет твой отец, живой или мертвый.
Аталнурмайя поджимает губки. Многое отдал бы, чтобы проникнуть в ее мысли. Но сделать это я могу одним лишь способом – Измещением.