В горле моем застревает незаданный вопрос.
Потому что он оборачивается, скидывает накидку и оказывается принцессой Аталнурмайей Небесницей в натуральном виде.
То есть буквально в натуральном, потому что под накидкой она совсем голая.
Сколько же ей лет? Ну-ка, прикинуть… Появилась она на свет в тот славный год, когда мы вернулись из похода на Руйталирию… пили по этому поводу, помнится, как в свой последний час, не щадя живота, заблевали всю казарму, ступить было некуда… одни тайком вздыхали, что, мол, лучше бы у короля родился наследник, потому как негоже отдавать королевство, такими трудами и такой кровью собранное, за дочкой в приданое в чужие руки… другие, наоборот, строили хиханьки да хаханьки, что, мол, теперь всякому из нас выпала удача завалить принцессу на мягкое, по достижении ею невестинского возраста, и заделаться, стало быть, королевским зятьком… так что лет ей, не сбиться бы, примерно пятнадцать, или чуть больше. Возраст подходящий. А уж дородная она да гладкая на все восемнадцать, есть за что ухватить, в костях не заблудишься.
– Расслабься, олух, – шепчет она. – Наверное, не ожидал?
– Чего угодно, только не этого, Небесница… – бормочу я, не убирая руки с кинжала.
– Так кто ты сейчас?
– Скользец, к твоим услугам, Небесница.
– И что ты сделал с беднягой Агнирсатьюкхергом?
– Всего лишь покинул его тело и взял себе другое.
– В этом есть какой-то смысл?
– По правде сказать, небольшой. Это был неверный выбор.
– И что ты намерен делать дальше?
– Взять себе другое тело.
– Может быть, мое?
– В этом еще меньше смысла. Я не думаю, что это поможет моему поиску…
– И все же, Скользец, я предлагаю тебе свое тело… второй раз за одну ночь.
Эта маленькая сучка держится так, словно всю свою короткую жизнь торговала собственной щелкой в Веселом квартале!
– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? – зловеще хрипит Без Прозвища.
– Да, хочу. Подари мне демона, Элмизгирдуан!
– Я не Элмизгирдуан, я Когбосхектар. А знаешь, почему меня называют Без Прозвища?
– Почему же?
– Потому что мое настоящее прозвище нельзя произносить вслух при посторонних. Мое настоящее прозвище настолько непотребно, что даже грубые копейщики краснеют, как целки, и жмутся задами к ближайшей стене. Потому что я сбился со счета шлюхам, подохшим подо мной…
– Давай, Без Прозвища! Трахни меня, покажи свою доблесть! – стонет она, дрожа от похоти.