Но их это не интересовало.
Их стадо лишилось вожака, и они хотели бы его вернуть.
Во все времена не переводились охотники колоть орехи при помощи горного обвала. Не стоило им будить меня ради таких пустяков.
Но не я выбираю цель. Я всегда был лишь средством ее достижения. Таков Уговор…
– Как нам тебя называть?
– Мое имя – не для ваших ушей.
– Ты готов исполнить Веление?
– Как пожелаешь, мой господин…
Веление объявлено, формула повиновения произнесена.
Они поворачиваются, чтобы уйти.
– Нет!!! – рычу я.
От звуков моего голоса гаснут костры на вершинах валунов. Огиссы валятся на колени, а гладколицый и вовсе падает ничком.
– Я не могу выйти за каменный круг в этом теле.
– Об этом в скрижалях не начертано, – с сомнением бормочет старик.
Скрижали… Ну-ну. Хотел бы я знать, кто их написал и где потерял, чтобы вы подобрали.
– Вы хотите, чтобы я нашел вам правителя. Но я не в состоянии заниматься поисками, сидя сиднем на одном месте. Я должен перемещаться в пространстве!
– В чем же затруднение?
– Вы воплотили меня в теле, которое не принадлежит этому миру. Я не могу покинуть каменный круг – таков Уговор! Мне нужно другое тело, тело для Измещения!
Огиссы долго советуются на своем птичьем языке, до меня доносятся лишь отдельные слова. Откуда им знать про Уговор, откуда им знать про Измещение… с их дурацкими скрижалями!
Наконец старик оповещает:
– Мы приведем тебе раба, чтобы ты мог покинуть Каменный Алтарь.
– Мне не нужен раб, – говорю я. – Мне нужен тот, кто последним видел вашего правителя.
Здесь я немного лукавлю. Просто хочу слегка облегчить свою миссию… Но это нисколько не противоречит Велению.
– Пусть будет так, – с поразительной охотой соглашается старик.
И… посохом вталкивает в каменный круг одного из своих спутников. Не того, гладколицего, а другого, коренастого, с короткими волосами на голове и на лице.
– Не-е-ет!!! – в ужасе вопит тот, застигнутый врасплох.
Измещение.
Я обрываю этот крик… просто закрыв свой рот.
Теперь это мой рот, и мое тело.
Сильное, обросшее мускулами и посеченное боевыми шрамами тело. Кстати, кое-какие из этих шрамов побаливают от холода и сырости. А между лопаток чешется. В пятке трещина. Низ живота горячо и сладко ноет, отзываясь на женское присутствие. Все это даже забавно.
И у меня есть имя – Агнирсатьюкхерг и есть прозвище – Змееглавец. Здесь все имеют прозвища, даже короли… Я начальник королевской стражи, и это я стоял в карауле, когда король Итигальтугеанер Свирепец вошел в свою спальню, отослав прочь постельников и постельниц, и заперся изнутри.