И хотя Ивления, в отличие от Надежды, не была посвящена в колдовские тайны, каким-то невероятным чутьем она разобралась в символах и стала вышивать ритуальные ручники. У нее получалось даже лучше, чем у прабабки, потому что она вносила в рисунок больше яркого цвета и теплоты. Поскольку такие полотна создавались единицами, стоили они очень дорого и охотнее всего раскупались волхвами, кудесниками и ворожеями, да и просто бабками-повитухами.
– Глупая ты, Ивления, – только и вздохнула бабушка в ответ, а затем строго произнесла: – Думай, что хочешь, я своего решения не изменю. А пойдешь наперекор, прокляну. Все, разговор окончен.
Бабушка величественно поднялась с ложа и вышла из покоев внучки.
Девушка снова уткнулась в подушку, долго плакала и не заметила, как забылась сном.
* * *
Проснулась Ивления среди ночи: показалось, что скрипнула половица.
– Кто здесь? – встрепенулась испуганно.
– Не пугайся, милая, это я. – От оконца двинулась к постели темная фигура.
– Варяжка, ты чего удумал? – Несмотря на предупреждение, девушка испугалась еще больше.
– Не могу я жить без тебя, Ивления, – вздохнул воин.
– Уходи. Я без обряда тебе не дамся.
Варяжка и опомниться не дал, подскочил, зажал ей рот рукой. В окно пролезли еще двое. Варяжка понимал, что ему добром девушку не уговорить, а одному с нею не сладить, поэтому прихватил подмогу.
Ивления брыкалась, стала извиваться, царапаться, но двое молодцев подоспели вовремя, в рот засунули кляп, накинули покрывало и вытолкали через окно во двор. Варяжка предусмотрительно сбегал к двери и закрыл ее на засов: пока будут стучаться да ломиться – время упустят.
На шум проснулась бабушка. Она сразу почувствовала неладное, судорожно схватила колокольчик. Едва по избе разнесся мелодичный звон, поднялась суматоха.
Спросонья никто не мог понять, что случилось. Сенные девки и холопы носились по избе, со двора прибежали дворовые, лаяли собаки. В этой неразберихе никто не заметил, как через частый плетень перелезли три фигуры, бережно передавая друг другу большой, дергавшийся тюк.
– К Ивлении загляните, бестолковые, – сердито закричала старая женщина, когда к ней в опочивальню вбежала толпа челяди.
Несколько человек бросились к покоям девушки. Дверь была заперта изнутри на засов. На стук и крик никто не отзывался. Дворовые принесли топоры, чтобы выломать прочную дверь, но хозяйка уже поднялась с постели, ругаясь, прибежала следом за ними: