– До что там жара, – Джейк был вне себя. – Мы теряем восемь часов жизни Эми! Даже на автобусе мы добрались бы быстрее!
Эми окинула его скептическим взглядом. Она понимала, как он переживает, – бессильный зритель, наблюдающий за разрушительным действием сыворотки. И все-таки лучше, чтобы он перестал защищать ее.
– Нет, лучше добираться так, – решительно сказала она. – За аэропортами и автовокзалами могут следить, но никто не ожидает, что мы вылезем из болота.
Гамильтон, стоявший у штурвала, оценил ее поддержку и посмотрел на нее с благодарностью. Он понимал, что им некого винить во всех своих неудобствах, кроме него.
Эми храбрилась, как могла, хотя и страдала больше всех. Ей было все труднее скрывать дрожь в руках и ногах. Но что еще страшнее, из-за жары, царившей в джунглях, видимо, активизировались ее галлюцинации. Она могла вдруг прижаться к палубе, уклоняясь от метнувшейся к ней тропической птицы, которой на самом деле не было. Как она объяснит это Джейку и Дэну, которые почти не сводят с нее глаз?
В такой жаре им было даже не до осмотра достопримечательностей – живописных рыбацких поселков, раскинувших вдоль реки свои причудливые бамбуковые хижины. Из-за тяжелых илистых отложений вода напоминала тканое полотно, растянувшееся на много километров. Гигантский сом разбил речную гладь и снова исчез. Буйволы невозмутимо провожали их взглядами, оглашая окрестности мычанием, словно обсуждая странных пришельцев.
– Никаких автографов, – бормотал Йона, окутанный сонной дымкой.
Аттикус, этот лингвистический гений, владел кхмерским языком. Но как выяснилось, это был язык древних кхмеров, поэтому единственное, чего он добился от встреченных рыбаков, были их безразличные взгляды. Джейк попробовал выкрикивать название змеи и размахивать зажатыми в кулак американскими долларами и камбоджийскими риелями. Аборигены явно были не прочь взять деньги, но помочь в поимке змей не могли.
Когда они миновали городок Кампонгчнанг, водный путь стал шире и глубже, и они прибавили скорость. После шести часов полнейшего однообразия пейзаж начал стремительно меняться. Река разлилась в обширное озеро, гладкое, как стекло, окруженное рыбацкими поселениями, примостившимися над водой даже на самых узких земляных косах.
– Это и есть Тонлесап, – пояснил Аттикус. – Настоящее Большое озеро!