Любимец Петра I не чужд был прислушаться к чужому голосу, когда то сулило ему какиелибо выгоды. Вспомним, кем была внушена мысль А. Д. Меншикову о сближении его с Петром II. Датским посланником, двор которого имел определенные виды на такой поворот дел. Это было в интересах политики датского короля. Можно предположить, что и в данном случае Александр Данилович за кругленькую сумму не прочь был прислушаться к чьемуто «мудрому» голосу. Не забудем и следующего факта: в Вене, объясняясь с цесарем, Алексей станет рассказывать о том, что Меншиков с умыслом дал ему дурное воспитание, не заставлял учиться и окружал дурными людьми.
В круг знакомых царевича в это время входят: несколько Нарышкиных, Никифор Вяземский, Колычевы, домоправитель царевича Еварлаков и целый ряд духовных лиц.
Самые же близкие люди – это его тетки, дочери царя Алексея Михайловича от первого брака. В их ближайшем кругу – духовные люди, которые очень сердечны к царевичу. Алексей любит слушать их.
– Как к жене и сестрам царь относится, – говорили они, – так и к России. Москва чужда ему. О новой столице помышляет, а того не ведает, сказано было еще иезуитами Лжедмитрию Второму перенести столицу из Москвы. Тяжкое время для России, тяжкое. Но пока Москва не порушена, Россия не погибнет.
«К попам он имел, – по словам его камердинера Афанасьева, – великое горячество».
– Ты, Алеша, надежда наша, – говорили родственники его по матери, дядья. – Кому ж, кроме тебя, за народ заступиться. Ропщут люди. Отцом недовольны. И то верно: в които веки бывало, чтобы русскими басурмане управляли. Говорил Иоаким: не допускать их до армии, до власти. А ныне что? Отца окрутили. Он уж не град строит, а бург, и не Петр он, а Питер ныне.
Приводили дядья к Алексею своих друзей и единомышленников. Горячо говорили о наболевшем. Царевич слушал их речи и, глядя в лица родных, вспоминал о матери.
– Мать не забывай, – поучал духовник Яков Игнатьев, – она жертва невинная, от беззакония пострадала, что народ наш…
Игнатьев был родом из Владимира или Суздаля. Держался партии царицы Евдокии (через указание из Суздаля попал в духовники к царевичу). Владимирский ямщик Тезиков доставлял ему письма от царицы (и после пострижения ее звали в народе только так).
О переписке знали немногие. Игнатьев умел молчать. Обладал завидной волей. (Когда его подвергнут жесточайшим пыточным истязаниям, повторявшимся много раз в продолжение года, он, битый и жженый, не назовет никого. Но это – впереди.)