Не прошло и десяти секунд, как из пролома показалось
человекоподобное существо. Дикарь. Он, как и ему подобные
соплеменники был одет в грязную рваную шкуру, сшитую из нескольких
частей. В руках была лишь ржавая гнутая арматура, у самой рукояти
перемотанная тонкой веревкой. Голова дикаря сильно заросла седыми
волосами, но я всё-таки разглядел - в районе глаз было что-то вроде
повязки. Сам он был очень худой и низкорослый, но зато густо
поросший седыми волосами.
Дикарь ловко сунул голову в пролом, с силой втянул воздух в
легкие, нервно дернул головой и вдруг громко выругался.
- Блях! К-то зде-сь?
Он произнес это неестественно отрывисто, словно с некоторым
трудом.
Я машинально опустил ствол карабина, потому как совсем не ожидал
от дикаря пусть и невнятной, но вполне членораздельной речи. Все
встретившиеся мне на пути подобные дикари говорить не умели, лишь
выли и ревели что-то совсем невразумительное. А этот, мало того что
ни черта не видит, так ещё и ругается.
Стоящий слева от пролома Костолом, услышав грубую речь,
неуверенно опустил секиру и вопросительно уставился на
меня.
Вася сидел за ящиком в угрожающей позе, но в атаку лезть пока не
собирался.
- Ты кто? - негромко спросил я у дикаря.
- Я чело-век. - ответил тот, затем опустился на корточки и
повернул свое волосатое лицо прямо ко мне. - Ты пло-хо пах-нешь. Я
чую кро-вь.
Я ничего не ответил, продолжая рассматривать дикаря.
А тот, не дождавшись ответа начал втискивать свое тело в пролом,
при этот бормоча что-то непонятное.
Голос у него был хриплый, надтреснутый. И довольно
противный.
- Я буду те-бя есть! - вдруг произнёс он и неестественно шустро
рванул вперед.
От неожиданности я дернулся влево, едва не выжав курок карабина.
Но несмотря на подвижность, дикарь не успел сделать и трех шагов -
здоровяк ловко ухватил его за шею, приподнял и решительно двинул
кулаком в ухо, а затем грубо выдернул из костлявой руки гнутую
арматуру.
- Жрать хочешь? - прорычал ему затылок бывший наёмник, а затем с
силой отшвырнул его в противоположный угол. Дикарь, путаясь в
лохмотьях собственной шкуры и завывая словно раненый гиппопотам,
бесформенной массой приземлился прямо в кучу лежащей у стены
керамической плитки.
Раздавшийся грохот, вместе с воем неудачного охотника был
настолько контрастным, что я не сразу поверил случившемуся.