Дело в том, что она еще девственница. Это она дает понять, и брат с матерью это знают. У нее еще никого не было. Чего она добивается, разгуливая по такому заведению? Изнасилуют и бросят в вонючий кювет, и будет лежать полуживая и стонать в звездной ночи.
Они грызли чипсы и орешки детскими зубками, обходя столики. Но я не знал, что делать, и ничего не делал, и маяк за моей спиной многоопытно подмигивал, а море иронично шумело. Потом девочки исчезли. Я пошел их искать вглубь клуба. Лена, она же ничего не соображает…
Толпа увивалась вокруг своей мелодии, все тонуло в вонючем дыму. А над головами утопающих навис балкончик, и сквозь дым я приметил ВРАГОВ. Это были тертые московские диджеи. Пронаркоманенные насквозь, они совещались, я различил сизые рты. Слиплись на балконе… Я быстрым взглядом раздавил и размазал их по потолку. Девочек обнаружил уже на улице.
– Вы не могли бы нам помочь? – кокетливо-заинтересованно бросилась Лена, страшное равнодушие сквозило.
Оказывается, вырвались из какой-то мутной ситуации и теперь не было денег, чтобы вернуться домой.
– Поедемте вместе, – сказала Лена звонко. – Погуляем там у нас, а?
Да, и мы помчали по вихлястой дороге, кустарники царапали стекла. На заднем сиденье был я с Леной, она то отодвинется, то прихлынет. Мы подскочили на повороте к их Ливадии, и тут Лена, прихлынув, мокро заговорила мне на ухо:
– Извините, мы ужасно хотим спать. Спасибо, что вы… вы нас довезли…
Зови меня на «ты», Мясникова!
Подруги выкатились из машины и убежали, а я сел на ливадийском пятачке и начал пить. Покупал в палатке пиво, бутылка за бутылкой. Напевал себе какие-то красногвардейские и белогвардейские гимны. Светало, и нарастало тепло. Тусклый сон досыпали домики, невесомо бурлило море. Закричали петухи. Одно кукареку растянулось так хрипленько, так искренне. Грубые краски у морской зари: тяп-ляп, оранжевая, фиолетовая. Солнце сально взбухло. Это все вышло неинтересно и постыло. Только петушиные вопли меня и позабавили.
А через час я встретил Славика. «Здоров!» – мы поприветствовались с пацанами, и я отвел его в сторону.
– Послушай, – говорил я. – Она ходила от столика к столику… Почему? Она еще целка, а уже блядь! Почему?
То есть я стучал на его сестренку. Он хмуро кивал. Он мне принялся рассказывать про ее похождения: