Ну, смысл басни ясен: испытание изобилием труднее выдержать, чем испытание нуждой. То есть, зачем что-то делать, если всё есть? Ради чего стараться? Животные и не думают: есть что есть – едят, съели всё – вымирают. Но люди-то думать должны! Если они люди, конечно, а не человекоподобные существа.
Так я шёл и думал. Работа у меня такая: думать. А потом – принимать решения.
В лесу, который вновь появился справа от дороги, прибежав из какой-то невообразимой дали, послышалось неясное шевеление. Сквозь редкие деревья виделись чьи-то движения, слышались возгласы и чуть не крики.
Свернув в лес, чтобы выяснить причину беспорядка, я довольно скоро выбрался на поляну, на которой лежала целая куча звериных и птичьих хвостов, а вокруг толпились бесхвостые звери и птицы.
– Сдают, что ли… – пробормотал я. – Положим животы… то есть хвосты, на алтарь звериного Отечества… Или зверского? Зверствующего…
Лев сидел на небольшом возвышении, и, судя по всему, контролировал ситуацию. Звери негромко переговаривались. Вертящаяся возле меня сорока, которую странно было видеть куцей, разговаривала с зайчихой:
– А лиса-то, лиса! – не то возмущённо, не то восхищённо бубнила она: из-за того, что она говорила шёпотом, распознать интонацию было нельзя. – Отхватила самый пышный да длинный!
– Ты бы не спала, тебе бы он и достался, – степенно проговорила зайчиха, время от времени погрызывая морковку, которую держала в лапах.
– Да зачем мне такой! – громко возмутилась сорока, и на неё сразу зашикали с разных сторон. Она продолжила потише: – Во-первых, он длинный, а во-вторых, пушистый, его каждое утро расчёсывать надо, а мне некогда. Да и тяжеловат он для меня, я бы им по земле мела. С таким высоко не взлетишь.
– Чем занимаетесь? – громко спросил я. Голоса стихли.
– Да вот, хвосты раздаю, – смущённо проговорил лев, утирая лапой усы и хлеща собственным хвостом по бокам.
– Не понял, – честно признался я. – Уточните, пожалуйста.
– Не было раньше у зверей хвостов, – начал рассказывать лев, – и начали поступать жалобы, от лошадей и коров например. Дескать, гнус заедает, обороняться нечем…
– Понятно, – прервал я его, – а хвосты где взяли?
– Бог дал, – лев развёл лапами и посмотрел на небо.
Я тоже взглянул туда, но ничего не увидел.
– А вы с ним, значит, непосредственно работаете? – догадался я, сделав пальцем несколько вертикальных движений, от льва к небу и обратно. – Напрямую?