Сколько я ни ел щук и рыбок в Конторе, никак не мог привыкнуть, что они каким-то способом – сказочным, а каким же ещё? – самовоспроизводятся снова и снова. Но есть ли предел воспроизводству? Очевидно, когда-то кому-то этот вопрос предстояло прояснить.
«Должно быть, на экспорт отправляют, – подумал я, – и всё, небось, беспошлинно… Шеф ничего не говорил о подобном производстве. Если бы оно шло под эгидой Конторы, он бы не преминул упомянуть. А с точки зрения инспектирования сказок я вижу грубейшее нарушение, особенно в отношении Водяного. Или, тем более, Морского Царя!»
И я решительным шагом направился к домику – хижине, избушке, офису – или как его здесь прозывают?
Но внутри никого не оказалось.
Интерьер домика выглядел последним достижением в области евроремонта – что разительнейше контрастировало с внешним видом, и что я обязательно отражу в отчёте – но носил следы поспешного бегства или тщательного обыска: торчали выдвинутые из столов ящики, шкафы зияли пустотой, слегка покачивая распахнутыми настежь дверцами.
В самих шкафах не было ни бумаг, ни полок, ни плечиков, так что их предназначение определить не удалось.
На одном из столов обнаружилась большая лужица фиолетовых чернил, которые начали подсыхать. Чернильницу, из которой они пролились, должно быть, унесли совместно с остальными вещами.
По размеру чернильного пятна и степени матовости поверхности я определил скорость подсыхания (в Конторе часто приходилось сталкиваться с подобным явлением) и установил, что домик покинули не более часа назад. Однако следов свежей колеи любого вида транспорта вблизи не наблюдалось. Не было их и на грязной дороге, начинающейся за хибаркой.
«В ступе улетели, не иначе, – подумал я, – или на ковре-самолёте. Видимо, не все Пенетратов собрал, царствие ему небесное! А может, новый соткали – где-то же их выпускают? Или…» – я представил эскадрилью метёлок (помелов, помёл?), улетающую от домика и вздохнул: всё могло быть. Оставалось искать и искать.
Однако поднимать тревогу не стоило: я Инспектор не уголовного розыска. Мало ли кто и по какой причине заставил свернуть производство?
И не стал я связывать поспешное бегство из офиса-избушки со своим появлением: кто мог знать, что я приду именно сюда? Я и сам этого не знал.
Зачерпнув ковш воды из стоящей в сенях бочки, я вышел – плеснуть на Водяного. Ему-то чистая вода, небось, больше по нраву, чем селёдочный рассол. Ихтиандру-то не поклиматил: испортил себе лёгкие, бедняга.