— Некоторым мозги не нужны, —
оскорбился призрак. — Это, можно сказать, атавизм. Для мага мозги —
не главное.
— За других не говорите.
— Робер, вот ты — яркий пример тому,
что живые мозги отказывают, — пошел в наступление призрак. — А у
меня отказывать нечему.
— Я про это и говорю, — нехорошо
прищурился дедушка. — В вашей голове, Ваше Величество, полнейшая
пустота, в которой ничего не задерживается. Мы с вами о чем
договаривались?! Что вы не станете подвергать опасности Николь,
так?
Он орал, нависая над призраком, и был
столь страшен, что тот как-то сдулся и стал выглядеть маленьким
нашкодившим мальчиком. Даже перо, ранее воинственно торчавшее,
улеглось на тулью и стало притворяться обычной лентой. Как я его
понимала! Я бы сейчас не удивилась, начни дедушка выдирать клочки
из Франциска и рассеивать по кабинету.
— Робер, да опасности же не было. Она
была под моей охраной и под охраной Шарля.
— Повторяю, Ваше Величество, что вы о
нем знаете? Возможно, после вашего ухода он бы ее сдал охране.
— Что ты, Робер. — Призрак отлетел на
безопасное расстояние и выставил просвечивающие руки перед собой. —
Мажонок бы так не сделал. Он не такой.
— Не такой, не такой, — передразнил
его дедушка, опять усаживаясь в кресло. — Про свою супругу вы тоже
наверняка думали, что она не такая, и что в результате? Профукали
королевство и для себя, и для своих потомков.
— Профукал, да, — грустно согласился
Франциск. — И потомков профукал, чего уж. Просто с Анной все сразу
было ясно, доверять ей нельзя было. Но все мы рабы своих слабостей,
а в Анне было нечто. Такое, что позволяло вертеть к собственной
выгоде окружающими: мной, придворным магом, даже сестрой. Та,
конечно, стерва еще та была, но у нее хоть оправдание имелось.
Франциск старательно уводил разговор
с меня на дела давно минувших дней, и ему это неплохо удавалось.
Дедушка успокоился и даже устало спросил:
— Какое?
— Извини, Робер, не скажу. Если уж до
этих дней наружу не выплыло, то эта тайна умрет вместе со мной.
— Тоже мне тайна, — чуть
пренебрежительно бросил дедушка. — В монастырь она, поди, не по
собственному желанию попала.
Я навострила уши. Наверняка сестра
королевы Анны была той еще штучкой, если ее заперли в монастырь. С
такой сестрой вряд ли она была тихой и кроткой. Впрочем, тихая в
настоятельницы бы и не выбилась, а если бы пытались запихнуть — в
ужасе отказывалась бы. Так что наверняка сейчас речь пошла о чем-то
неприличном. О таком, о чем при мне обычно не говорили.