— А она какая? — не удержалась я.
— Кто?
— Твоя невеста.
Похоже, мне удалось удивить Шарля —
он так и замер с ложкой, поднесенной ко рту. Впрочем, там все равно
почти ничего не было. Возможно, он просто решил, что такая малость
погоды в его желудке не сделает?
— С чего ты вдруг о ней
спрашиваешь?
— Стало интересно, как она тебя
выдерживает.
— Никак.
— Понятно, значит, уже не выдержала,
— не смогла не съехидничать я. — Еще бы, с таким характером.
Если даже это было и так, Шарль
ничуть не расстроился от моего недипломатичного заявления, напротив
— расплылся в улыбке и ответил:
— Увы мне, увы. Не у всех неприятный
характер искупается возможностями, потенциально приобретаемыми в
браке. А то бы, леди, вы тоже остались без жениха.
— Антуан хотел на мне жениться и
тогда, когда я не была еще де Кибо, — возразила я.
— Значит, его привлекает что-то
другое. Альвендуа не из тех, кто женится по любви.
— И что же, по-твоему, у меня есть? —
фыркнула я насмешливо. — О любви речь и не идет: мы помолвлены с
детства. И потому, что моя тетя и мама Антуана — близкие подруги.
Это уж потом появилась возможность прибрать к рукам состояние де
Кибо.
— Потом?
Физиономию Шарль скорчил такую,
словно был уверен, что я де Кибо по крови, а значит, могла
претендовать на состояние, и не будучи введенной в род. Не на это
ли рассчитывала семья Антуана? Если тетя Элоиза знала, кто мой
настоящий отец, могла проговориться подруге, поделиться пикантной
тайной моего происхождения. И та решила, что возможность захапать
состояние де Кибо сторицей окупит поднявшийся в результате такой
попытки скандал? Призрачная возможность — уверена, корона бы
решила, что бесхозное имущество ей нужнее, и семье Антуана ничего
бы не перепало. Разве что самая малость, никак не окупающая
репутационные потери.
Размышляла я над этим весь ужин и
остаток вечера, который я также провела у окна. Но наблюдения
казались теперь не столь привлекательными: вечерело, проносившиеся
внизу картины становились все невнятнее, пока окончательно не
покрылись непроницаемым пологом ночи. Изредка вспыхивающие огоньки
не искупали общей унылости вида. Так что я посидела, позевала и
легла спать.
Утро мы встретили в Дюфлуи — когда я
проснулась, дирижабль ощутимо замедлял ход, вплывая в пределы
города. Монастырь был прекрасно виден: он находился на
возвышенности и сейчас ярко подсвечивался золотыми солнечными
лучами, бликуя красочными витражами, что придавало картине вид
волшебный и торжественный. Становилось понятным, почему принцесса
выбрала именно это место для постоянного проживания: наверняка
здесь все горести казались не столь горькими, а вид из окна дарил
счастье, которого ей столь не хватало в жизни. Почему я думаю, что
не хватало? От счастливой жизни в монастырь не сбегают.