– Конечно. Если ты меня научишь.
– Я?
– Ой. Извини. Я думал, что если ты в дружине, то ты воин. Я
тогда попрошу научить меня кого нибудь другого.
На секунду в ночи повисла звенящая тишина. Слышно было только
потрескивание дров в костре. Но тут кто то не сдержался и хмыкнул.
Один, второй, третий. Дружинники начали пересматриваться, хмыканья
нарастали как снежный ком, и наконец остров огласился дружным
хохотом трех десятков луженых глоток.
– У у убью у у!!! – взревел Сьорен и сорвался с места атакующим
носорогом.
Михаил едва успел отскочить в сторону, уйдя в перекат. Отчего то
ни капли сомнений, что при любом другом маневре варяг его
непременно настиг бы. Бог весть, с какой стати, но Романов рванул
из ножен свой нож и метнул все в ту же сосну. Потом развернулся и
побежал прочь от разъяренного воина, избавившись по ходу бегства и
от второго ножа.
Сьорен был силен и ловок, а потому состязаться в этом с ним было
бессмысленно. Зато бегать он не умел. Чем беззастенчиво и
пользовался Романов. Он еще с ума не сошел вступать в схватку с
этой машиной для убийства. Поэтому и бегал от преследователя под
нескончаемый хохот дружинников.
– Хватит! – наконец выкрикнул ярл. – Сьорен, успокойся.
– Ларс, он…
– Мы все слышали, что он, – оборвал воина ярл. – Ты сам виноват.
Нечего было связываться с мальчишкой.
– Он трус, и ему не место в дружине.
– Да? Ты так думаешь? – Ларс Аструп заговорил таким тоном, что
все воины предпочли замолчать, и на берегу вновь повисал
тишина.
– Он трус. Только и знает, что бегать. Если бы он остановился и
дрался, то из него получился бы толк. Да, он получил бы свое, но
тогда мы все увидели бы, что он готов драться, а не сбежит при
первой опасности, – убежденно произнес воин.
– Каждый из нас предпочел бы встретить опасность лицом к лицу. И
без разницы, что нам предстояло бы – быть избитыми или умереть. Но
парень решил победить.
– Как? Убегая? – разведя руками, возмущенно произнес Сьорен.
– Он дважды убил тебя, дружище.
– О чем ты, Ларс?
– Об этом, – ткнул тот пальцем в ствол дерева, где на уровне
груди взрослого мужчины торчали два ножа. – На тебе нет доспехов, и
каждый из этих клинков убил бы тебя. Маркуса в дружину принял я. И
сделал это не потому, что он застрелил из арбалета пятерых
половцев. А потому, что он вообще сумел стрелять из этого оружия,
хотя сил взвести тетиву у него не было. И запомни, Сьорен, пока я
ярл, ты больше не обидишь его. Ты меня понял?