Со всей силы зажмурилась.
До пляшущих точек перед глазами.
И тут же широко распахнула глаза, расслышав тихое и усталое:
— Ты ведь понимаешь, что это невозможно?
— Невозможно?
О чём это она?..
— Невозможно, — кивнула Далия. — Ты. И Оливейра.
Мои глаза распахнулись ещё шире.
— Я и не собиралась!
На губах собеседницы расцвела желчная ухмылка.
— Не ври мне, Ада, — кивнула в сторону лежащего на столе телефона, на экране которого до сих пор шло видео. — Я тебя знаю лучше всех, — добавила аргументом.
Я покосилась туда же, куда и она смотрела. И опять промолчала.
— Николас Оливейра — не просто враг, Ада. На руках Оливейра кровь многих наших ребят, Ада. Такое не прощают. Не забывается, хоть что делай, — вздохнула тяжело и потянулась ко мне ближе, взяв меня за руки, сжимая ладони в знак поддержки. — Слишком давно огненный клан точит зуб на Карибское побережье. И даже если старик Сальваторе не пришибет нас всех за такую дичь… — озвучила то, что я и без неё знала. — Сама знаешь, такие, как он — просто так не приезжают сюда. Ему что-то нужно. Уверена, он и перед тобой появился не просто так. Он непременно тобой воспользуется, Ада. А ты и сама не поймёшь, как это произойдёт. А потом будет поздно. Не исправишь.
Не сказать, что я ей не верила.
Она не станет мне лгать.
Или преувеличивать…
Но в памяти то и дело всплывал чуть хриплый и пронзительно глубокий мужской голос, и я никак не могла его заткнуть, засело в голове, не избавишься.
“Если бы я хотел как-то навредить, или использовать… — говорил он, подсовывая фрагменты прошлого, — …уже бы это сделал”.
И не только голос…
Прикосновения.
Обжигающие.
Не только мою кожу.
Разум.
Задевающие нечто глубоко внутри…
Невозможно не отозваться.
Станет ли кто-либо заботиться о ком-то, да ещё и под прицелом автоматов? Да и потом. Закрыл ведь собой. Тогда, когда не оставалось ни мгновения на раздумья. Это как неосознанный рефлекс, разве нет?
При мысли о последнем взгляд сам собой опустился ниже.
К стопам. И носкам, что я так и не сняла. Забыла.
Не я одна заметила. Далия тоже. Нахмурилась.
— Ада…
Не стала слушать. Чужой дар сняла. Скомкала в зажатых кулаках. Поднялась на ноги. В несколько спешных шагов добралась до окна, которое тут же отворила настежь. С той стороны крепости бесновались волны. В них я и вышвырнула свидетельство чужой заботы.