— Ты гляди, живой! — гостеприимно распахнул передо мной дверь
крепкий мужик, расплываясь в добродушной улыбке. — А я уже думал
всё. Съели тебя отродья!
— Подавятся! — заявил я, протискиваясь мимо него в сени. — Я
дюже костлявый!
— Эти и костлявого за милую душу схарчат. Ещё и добавки
попросят! — высунулся из-за спины мужика серый как лунь дед. — И
какого тебя нелегкая, на ночь глядя, на улицу понесла? Говорил же,
что нужду можно и в чулане справить. На то там и горшок стоит! Как
раз для такой надобности припасённый!
Так, похоже, меня здесь знают. Значит, у моего появления в этом
мире существует предыстория. Что же. Больше помолчим, да послушаем.
По логике игры, они сами меня в курс дела ввести должны.
— Вон одежду свою забери, да скарб, — продолжил между тем дед,
кивнув в сторону стоящей в сенях лавки. — Я чай не тать.
Постояльцев не граблю!
А жизнь-то налаживается! Я с удовольствием осмотрел неказистый
тулуп и потрёпанные меховые штаны, помял в руках видавшие виды
шапку. Оно может и непрезентабельно всё выглядит, зато не замёрзну.
Сидение на дереве и ночёвка в полуобледенелой избе у кого хочешь,
переоценку приоритетов устроят! Сунулся в тощий мешок: грубая
толстая игла, замотанная нитками, два странных камешка, завёрнутых
в тряпочку и кусок твёрдого как камень мыла. Мда. Не очень-то
расщедрились разработчики. Хоть бы нож, да пару монет положили!
— Ладно. Вы тут погуторьте промеж себя, а я пойду, — заявил
мужик, вытаскивая из-за пояса топор. — Мне ещё к дому старосты
пробраться нужно.
Оглянувшись, я более внимательно осмотрел своего собеседника.
Крепкий, высокий, широкоплечий, как говорится, косая сажень в
плечах. И вроде молодой ещё совсем, навскидку больше двух десятков
лет и не дашь, а взгляд, как у хищника, так и рыскает по тебе,
каждую мелочь подмечая. И добродушная улыбка из под короткой,
аккуратно подстриженной бороды, в заблуждение ввести не могла. Ему
бы воином быть, но добротный овчинный тулуп, небрежно накинутый на
плечи, на воинский доспех не походил.
— Так там же отродья ещё не ушли, — решил напомнить я,
покосившись в сторону двери.
— Так они и не уйдут, — вздохнул старик, опираясь на клюку. —
Твари прорыва — они такие. Коль живого человека учуют, нипочём из
деревни не уйдут, пока всех не сожрут. Управы на них не стало!