Причем у каждой из них было свое мнение по поводу
того, что мне идет, и весьма категоричное. Пару раз они чуть не
поругались! Я молча кивала им по очереди, покорно примеряла то
одно, то другое и следила, чтобы не слишком расходились. С трудом
отбилась от платья с воротником, подозрительно похожим на собачий
ошейник, эксклюзивного белья в виде комплекта веревочек, и туфель
на такой шпильке, что мне вспомнились занятия в балетном классе.
Под конец я настолько устала, что вручила Юле кошелек и без сил
сидела на диванчике, пока та рассчитывалась на кассе. Позже,
разбирая в номере новый маленький чемодан, доверху забитый
покупками, обнаружила на дне те самые туфли. Ну,
Юля…
Это было истинным наслаждением –
отмокнуть в ванной и привести в порядок волосы. Я постирала
обновки, высушила их феном и наконец-то переоделась. Какое счастье!
Свободно заплетенная коса, неброские закрытые туфли, нормальное
платье – в меру строгое, до колен и, что радовало отдельно, совсем
без цветочков – и я снова почувствовала себя
человеком.
В почтовом ящике было два новых письма
– от Артема и Влада. Первый обиженно спрашивал, почему я позавчера
не пришла в лес к кроликам, как обещала. Ох… В Поток мне в
ближайшее время не сунуться. Помня о том, кто мне выдал телефон, я
набрала Артему осторожный ответ – «Не смогла. Объясню позже. Скучаю
очень».
С Владом было проще – он гордо слал
фотографии торта. Ужасно кривого, с огромной шапкой взбитых сливок
и подгоревшим боком. Совместное творчество Влада и Коли с
красноречивым названием «негр в обмороке». Пока я
просматривала письма, в номер шумно нагрянули Яна и Юля.
Пританцовывая от нетерпения, девушки заявили, что пришло время
веселиться, возражений не слушали, смеялись и тянули меня в
коридор. Я сдалась. В конце концов, почему бы не прогуляться на
ночь? Тем более что сна – ни в одном глазу.
Шумные улицы окутывала ночь,
потревоженная ярким светом фонарей и огнями вывесок. Из заполненных
кафешек лился смех, пахло пряностями и соленой прохладой. Вдали,
под окрашенным разноцветными лучами небом, раскатами гремела
музыка. От воркующих парочек веяло мягкой теплотой тесных объятий,
непривычно приглушенной. Клубки эмоций по-прежнему не
прорисовывались. В людях тлели крошечные искорки, растекаясь
белесыми кляксами. Мутными и невыразительными, словно я смотрела на
них не в упор, а сквозь запотевшее окно.