Я недоуменно хлопнула ресницами, а после кинула взгляд на большое зеркало и покраснела. Шортики задрались по самое “не могу” прикрывая ягодицы лишь на половину, а сквозь короткую маечку явственно просвечивались вершинки груди. Вашу ж маму…
Я смущенно потерла одну щиколотку о другую, а после пожала плечами и пробурчала:
– Подумаешь… вы тоже не в смокинге!
Между прочим, да! Вид Энтони Хоупа в одном белье, тот еще дезориентирующий фактор. Так что, мы квиты, мистер Бука!
Именно в этот момент из под обеденного стола вылезла сонно моргающая Пуся, и сказала “Гав!”. А после поскребла лапой миску на полу, говоряще глядя на меня.
– У-у-у! – взвыла я, и сообщила собаке: – Еда – утром! Я видела, как тебя кормил Диего, так что не нужно изображать умирающую от голода собаку!
Хлоя согласно угукнула и треснула меня по голове уже пустой бутылкой.
– Вредина, – сообщила я в улыбающуюся мордашку и вернулась в детскую. Пуся, цокая коготками, отправилась за мной, а я захлопнула дверь прямо перед пучеглазой мордой. Собаченция попыталась было страдальчески взвыть и поскрестись, но быстро потеряла к этому интерес и удалилась на свою лежанку.
Я же, немного покачав девочку, уложила ее в кроватку, и выжидающе уставилась на совершенно бодрое и, явно, выспавшееся личико. Хлоя улыбалась и глазками делала “луп-луп”, на манер кота из Шрека.
– Спа-а-ать, – шепотом велела я, от души надеясь на то, что сытое маленькое чудовище сейчас снова уснет.
– Уау-у-у, – радостно выдала в ответ малышка и парой движений пухлых ножек сбила простыню, которой я пыталась ее укрыть.
– Четыре часа утра-а-а, – протянула я в ответ и погладила девочку по гладкой щечке. Она ухватила мой указательный палец и, почти сразу, потянула в рот. – Нет-нет, солнышко, чужие руки мы облизывать не будем. Где наша соска?
Через пять минут поисков соска обнаружилась в дальнем углу кроватки. За это время Хлоя окончательно передумала спать и сейчас с энтузиазмом трясла борт.
Я взяла разбойницу на руки и сунула в рот соску. Она выплюнула и радостно улыбнулась мне, от души демонстрируя пару зубов.
А после… после нам снова жизненно необходимо было сменить подгузник!
– Ну, теперь-то ты уснешь? – спросила я у чистой, переодетой малявки пять минут спустя, наворачивая круги по комнате.
Но, Хлоя не хотела спать! Хлоя хотела ползать! А потом игрушки. А потом плакать! Через два часа, я сидела с радостно улюлюкающей малышкой на полу и понимала, что ни за что на свете не заведу своих детей! Это же только один день! ОДИН день! Позади восемь месяцев такого ужаса и впереди еще плюс бесконечность, – когда ребенок то смеется, то плачет и совершенно не желает оставлять взрослому немного личного пространства. И у тебя нет никакой, вот совершенно никакой, возможности это изменить!