– Схватиться накоротке с обоерукими, – вполголоса произнесла
Эйра. – Твоим сильно досталось?
– Только узнал – восемьдесят шесть, – одними губами ответил
Громмард. – Но Калимдору пришлось хуже. Больше полутора сотен мы
свалили огнем и около тридцати забрали в рукопашной.
– А сам– то пополнил свой список?
– Полагаю, что могу занести себе на счет четверых.
– Эй вы, молокососы! – крикнула Торкин своим пехотинцам. –
Галвин Громмард в пешем бою лично разделался с четырьмя
калимдорцами! Вот, как надо воевать!
– Инженер… Четырех… Отчаянный покрошил «обоеруких», –
зашелестело в толпе солдат.
– К утру их количество возрастет в десять раз. И мы получим
очередной легендарный подвиг инженера Громмарда, – укоризненно
сказал Галвин.
– Сколько тебе осталось до закрытия обета? – спросила Эйра.
У старых товарищей по оружию не было секретов друг от друга.
– Сейчас посчитаю, – Громмард задумался. – Еще двоих. Мне нужно
прикончить еще двух калимдорцев и я полностью рассчитаюсь за
мастера Торнвобла. Даже не знаю, когда теперь это сделаю.
Эйра обвила его рукой за шею и снова поцеловала в щеку.
– Судьба что– нибудь придумает, ведь ты – ее баловень.
Когда Торкин ушла в расположение своего полка, он занялся
текущими делами батареи. Проследил за выдачей горячей пищи, лично
проверил состояние каждого раненого. Монахи, жрецы и лекари
суетились вовсю, но их, как обычно, не хватало. Через вереницу
пострадавших в направлении Громмарда аккуратно протискивался
Аргантэль. Эльф на ходу чиркнул двойным «Деспеллом» по гному с
раздробленной ключицей, набросил «Восстановление» на парня с
посеревшим от потери крови лицом и приветственно помахал инженеру
ладонью.
– Шенк прислал парламентеров, – быстро проговорил он, подойдя
вплотную. – Через полчаса посередине поля назначено рандеву.
Переговоры на уровне штабов.
– И?
– Сам понимаешь – все решается прямо сейчас. Или – да, или –
нет. От нас поедет весь Трезубец. А значит – ты тоже.
– Хорошо, я буду. Где встречаемся?
– Напротив позиций лучников. А теперь, прости. Сам видишь, какие
потери. Я пойду, помогу жрецам.
Громмард обернулся к батарейцам и гаркнул:
– Кто–нибудь видел моего денщика?
Один из артиллеристов, деловито облизывая ложку от кукурузной
каши, ответил:
– Он вроде возле фургонов терся.
Такое утверждение не являлось уничижительным в отношении
одноногого ветерана, который сполна отдал войне половину жизни и
почти все здоровье. Старый гном Хобарн имел полное право не только
тереться в обозе, он мог в любой момент оставить службу, но не
хотел. Потому что не имел иного дома, кроме армии Лиги.